Еще были какие-то темные делишки председателя и его присных с продажей и перепродажей участков – при оседании крупных откатов в карман председателя. На него и в суд подавали, а с него, как с гуся вода… Так наживался начальный капитал председателя Игната Демьяновича. А с учетом того, что он был председателем в двух близлежащих СНТ, и бухгалтером еще в двух СНТ, начальный капитал умножался четырежды. Вспомнил Николай Николаевич, с какой гордостью Игнат Демьянович говорил о профессии всех членов его семью: «Мы все бухгалтера», а целью жизни назвал – через природную цветочную магию – стать сначала долларовым миллионером, а потом долларовым миллиардером…
Пришлось Николаю Николаевичу открыть полог и семейной тайны председателя правления СНТ: тот с покойной женой Ниной взяли из детдома двух сестер – старшую Ирину и младшую Мальвину. Всем удочеренным девочкам дал для отчества свое имя Игнат. И стали они Ириной Игнатьевной и Мальвиной Игнатьевной. Так что с точки зрения общечеловеческой морали нет ничего крамольного и преступного, что приемный отец женился сначала на Ирине Игнатьевне, а потом для умножения своего состояния капиталиста-миллиардера и на младшей приемной дочери Мальвине Игнатьевне, нагло охмурившей двух олигархов, как жалких бобиков на поводке, воспользовавшись подвернувшимся жутким случаем на вечеринке-презентации..
– А когда ты мне подробно расскажешь, как Мальвина нагло охмурила двух олигархов с их брачным контрактом и завещаниями по своей смерти выплатить неустойку вокалистке в виде долей в их деле и пакета акций компаний?
– Тогда, когда ты свой компакт-диск выпустишь, выйдешь замуж и запланируешь родить нам с Лидой внука или внучку.
Николай Николаевич предусмотрительно откладывал сроки знакомства Кати с содержимым смартфона Геннадия – когда-нибудь потом в неопределенное время, когда рак на горе свистнет, тогда и сподобимся, может быть, с некоторой долей вероятности.
– У-у-у… Тогда я потеряю интерес к этой теме, пап…
– Это вряд ли, это познавательно невероятно и парадоксально в высшей степени, как в наши последние времена сбываются мечты идиотов из банды визионеров… Мой сосед-визионер мне по пьяни, давным-давно проболтался, что спит и видит в наших временах разрушительных перемен и замаячившем в конце туннеля света, может, фантомной искорки огня стать долларовым миллионером и миллиардером… И ведь сбылась мечта идиота, как ни странно и не ужасно покажется, вскрывая ржавые кровавые детали становления и накопления капитала капиталистов-миллиардеров…
– А не поздно будет посвятить в тайны мадридского двора? Вдруг многое необратимо изменится и в твоей жизни, и в моей? Вдруг нам будет всем противно трогать плоть минувших дней с их внутренним трупным ядом?
– Не поздно…
– В приличной вроде бы плотской коже таится внутренняя трупная мерзость с вопиющей, душераздирающей пошлостью жизни?.. Не поздно, пап?..
– Это никогда не поздно, если это может послужить основой для твоих баллад о человеческой мерзости вроде бы благородного семейства, а на самом деле банды отморозков, которая грохнула двух олигархов… А потом главарь этой банды, черный маг грохнул свою жену-дочку-бандитку, чтобы жениться на дочери, наследнице бешенного состояния, такой же бандитки, с коварством неимоверным… И все корысти и наживы ради в эпоху разрушительных и светлых перемен времен последних и времен начальных, новых… Как тут жить, как тут быть – бороться или сложить лапки и ждать неизвестно чего? В суд подавать на монстра-визионера с его коварной дочкой-визионеркой? Так с них и в судах, как с гуся вода – помнишь упорного киргиза-дежурного? Растоптали, подкупили и уволили… Только ответить надо нам, дочка, не досужими обвинениями монстров-визионеров – с ними судиться, как против ветра плеваться – а песнями-балладами, музыкой высокой против низости ответить надо…
– Говоришь загадками, пап, – Катя разрумянилась и спросила подошедшую во время их разговора мать, – тебе все понятно в спиче папы или, как и мне, требуется детальная расшифровка?
– В принципе, многое ясно, насчет детальной расшифровки – не знаю… Но говоришь загадками, Николай Николаевич, не детализируешь, конечно, нужна расшифровка мотивов преступления преступников Я ведь не пишу стихов и песен, как ты с отцом… Мне не подвластны высокие ваши стихии и цветочные магии… Только ясно одно, с человеческой подлостью надо бороться…
– Это для Лиды только одна деталь. Возбуждающаяся от моего вокала и исполнения покойная Ирина Игнатьевна не знала, что ее записывает на видео камера слежения… Кто поставил, неизвестно, ревнивый муж Игнат Демьянович или коварная и мстительная Мальвина Игнатьевна, не важно, суть в том, что возбужденная Ирина Игнатьевна был обречена через коварство и ревность своих самых близких родичей… Не успев стать продюсером моих песен и альбома… Думал я, как высказаться и спеть на эту душещипательную трагическую тему – и пока нет подвижек, потому что тема жутковатая, просто жуткая…
– Вот папа призывает меня писать вместе с цветочной лирикой и обличительные баллады о человеческой мерзости богатеев… Как, мам, имеет смысл попробовать?
Видя, что Лида только сокрушенно качает головой, давая понять: «откуда мне, знать, дочка, я ведь не бард, и не менестрель, а скромный заведующий отделением больницы, тебе самой решать», вступил вместо матери отец:
– Не обличительных, а нравоучительных с классным текстом и отменной музыкой, дочка… Иначе и тебя и меня, бардов-менестрелей от бога коварные Мальвины плагиаторы выставят в роли поющих ртов, без мыслей, без истинных слов и мелодий, как вторичный утиль на свалке поэзии, мелодий и музыкальной индустрии… Неужели нам с тобой придется смириться с наглостью сильных мира сего и повторять со слезами в горле: знай свое скромное место, поющий сверчок, занимай свой шесток в углу и на задворках и не претендуй на место под солнцем, где вокалистки с ангельским голосом гребут деньги лопатой и не ждут от более даровитых творцов нормальной сильной конкуренции… Открыто и мощно, невзирая ни на что, конкурируй, честно соревнуйся и выигрывай соревнование у вокалисток с ворованными текстами и музыкой их песен… Нужны и баллады о человеческой мерзости и жизнеутверждающие светлые баллады природной магии души и мысли…
– Пафосно, пап…
– Пафосно, и пусть, зато и в излишнем моем пафосе есть истинная правда жизни и бескорыстного творчества, дочка…
…Ровно через три года после гибели Геннадия, в тот же декабрьский знаковый день Николай Николаевич позвал Катю для разговора. Лида в этот день отсутствовала дома, была на дежурстве в своей больнице. Катя после окончания меда с красным дипломом временно работала там. Но держала в голове предложение одного крупного медицинского центра, где ей предлагали хорошо оплачиваемую работу с заочной аспирантурой под руководством профессора – директора. Николай Николаевич знал, что сейчас Кате не до песенного сочинительства, работы и забот «выше крыши», но именно в этот день решил поговорить с ней о музыкальных подвижках и планах.