Рубежье

Тем не менее, туда мы и направились после того, как возродилась Ларика, а затем и Кент. Впервые наблюдал за процессом воочию. Ничего сногсшибательного: зеленоватая пленка просто впиталась в тело, после чего человек проснулся.

По пути пришлось рассказывать все, что они пропустили, выслушивать комментарии наставника по поводу моих ошибок, извинения девушки, снова посчитавшей себя виноватой, отвечать на многочисленные вопросы…

В общем, измотался, как Бобик. Добравшись до постели в приютившем нас домике, вырубился в один момент.

Проснулся в семь утра, чтобы завести часы. Прислушался к организму. Какие-то отголоски вчерашней слабости еще оставались, но в целом ощущал себя сносно.

Если бы не нахлынувшие во сне мысли, вообще было бы замечательно, но именно они сейчас заставляли искать выход из ситуации, которая оказалась не столь радужной, как мне виделось еще вчера.

Кент рассказал, что данные о его смерти и возрождении станут известны банкиру, и до тех пор, пока наставник не расплатится с долгами, заемщик сможет следить за перемещениями должника. Утешало одно: Георг для получения этих сведений должен сделать запрос по сети. Наверняка он запрашивал сеть сразу по получении рюкзака Старка. Выяснил, что идентификация Кента пока не активна… Однако, что помешает кредитору выполнить повторный запрос? И тогда…

«Надо срочно обналичить часть камушков и вернуть долг. Потом двигать в сторону приемного пункта, где за добычу обещали выдать на двадцать процентов больше, а это пятая часть суммы! Даже превышает „подарок“ Георгу, переданный через Старка».

Место, о котором сообщила резервная система, находилось почти в сотне километрах от Ущелья. Треть можно было проехать на поезде — к счастью, через Кротово железная дорога проходила. А затем опять лес, полузаброшенная база, река…

Еще Кент решил нанять адвоката, чтобы тот занялся делом о сгоревшем доме, после получения денег он мог бы это сделать по сети. Наставник хотел как можно быстрее избавиться от внимания приставов. Пока с их стороны претензий нет, но дело лишь отложено, а навесить на него отягчающие обстоятельства при большом желании — раз плюнуть.

«Пожалуй, уснуть больше не получится, — приподнялся, осмотрел маленькую комнатку, где помещалась кровать, шкаф, тумбочка и стул со сваленной на нем походной одеждой. — Ладно, буду вставать. Надо еще узнать, когда поезд прибудет. Не хотелось бы здесь задерживаться».

За те деньги, что я заплатил за ночлег, хозяева домика отдали его в полное наше распоряжения, уйдя на ночь к родственникам. Наверное, опять переплатил лишку. И ведь даже ускоренная оперативность мозга абсолютно не спасала от глупостей.

«Вот я сейчас переживаю по поводу „наездов“ Старка и Георга, не могу понять странного поведения десятника, а ведь даже это — не самая большая проблема. Вчерашний глобальный сбой основной системы явно стал не случайным, чтобы мне ни говорила резервная. Это же надо так подгадать! Инициация локанов, толпа монстров и „отключение“ соратников. А это „беги!“ от резервной… Она ведь явно перепугалась! Система? Как у нее могут быть эмоции? Вот уж попал — так попал! Точно меж двух огней! Но какие цели преследует одна сторона, и почему ей противодействует вторая?»

Ответов ни на один вопрос у меня не находилось. Вызвал интерфейс сети и запустил запрос:

— Какие проблемы существуют между основной и резервной системами?

«Резервная страхует основную при длительных сбоях. Аппаратных конфликтов на сегодняшний момент не выявлено».

— Длительных — это сколько времени?

«Более пяти секунд».

— А такой сбой можно сделать умышленно?

«Запрос является противозаконным. Ополченец с позывным Дмилыч лишен доступа к сети на полчаса».

— Эй, погоди, я не все выяснил!