Лучшие подруги
После удачной охоты и последовавшего за ней пиршества, с матерым ментагрызом произошла долгожданная крупная трансформация — у него появилась еще одна голова. Процесс такого сложного преобразования задействовал всю энергию, поступившую с поглощенной пищей, и даже часть собственных ресурсов монстра. Теперь он опять испытывал жуткий голод, который требовалось утолить как можно скорее, иначе все изменения могли сойти на нет. Новая энергетическая подпитка должна была закрепить перестройку организма и сделать монстра еще сильнее.
Возможность передвигаться многоголовый получил после завершения первого этапа трансформации. Как назло, поблизости не наблюдалось вообще ни одной животинки, пригодной в пищу, так что матерому пришлось немедленно срываться с места и отправляться на поиски еды. Осталось только определиться с направлением движения.
Даже в нынешнем, пока еще нестабильном состоянии, возможности ментагрыза, благодаря четвертой башке, существенно возросли. Она обладала уникальными способностями обнаружения добычи: подобно радару, улавливала сильные эмоции разумных обитателей Беспределья на запредельно больших расстояниях.
Сейчас, помимо доносившихся издали выстрелов, пришелец почуял множество источников, испытывавших страх, гнев, ярость… Их обладатели прекрасно подходили для насыщения. Жаль, пища не всегда сама приближалась на дистанцию, с которой ее можно взять под контроль. Монстр спешно сорвался с места, отправившись на большую охоту.
Уже в пути хищник сначала отметил затихание шума, а затем уловил, что источники эмоций довольно большими группами разбредаются в разные стороны. Монстр чуть замедлился, решая, за какой из них последовать. В итоге выбор пал на ту, что двигалась прямо на него. При минимуме усилий на ее поимку, этой пищи должно хватить на все нынешние нужды многоголового.
Слушая пояснения Старка, Викт размышлял о новых способностях своего врага. Умение проникать в мир монстров и выбираться обратно являлось настолько уникальным, что поневоле заставляло переосмыслить отношение к ставшему реально опасным Дмилычу. Теперь десятнику ничего не оставалось: либо добиться окончательной смерти гаденыша, либо держаться от него подальше.
«Второе вряд ли получится — я уничтожил его девку. Если он сам заявился в поселок егерей, то не остановится на полпути. Я бы на его месте точно начал охоту… Почему же мне казалось, что эта чертова баба имеет возрождение? А теперь уже или я его, или он меня».
Помимо самого факта прогулок туда-сюда через мир пришельцев, десятника поразило расстояние, которое сумел преодолеть Дмилыч за столь короткое время. Люди Старка, по словам вожака, находились примерно в пяти километрах от поселка егерей, но отправились на возрождение буквально через несколько минут после исчезновения ходока. Получалось, что тот промчался по чужой реальности, словно метеор, или же расстояния там существенно отличались от здешних.
«Надо было Дмилыча еще в „Форуме“ пристрелить. Да, он бы в том кабаке и возродился, но потерял три стадии возрождения и стал бы уязвимее. Моя репутация тоже пострадала бы, но сейчас-то она вообще упала ниже плинтуса. Для егерей я теперь хуже врага…»
—… и я отправил Ревеня на северо-запад в наказание за то, что он упустил Дмилыча без боя, — продолжал тем временем рассказывать Старк.
— И с кем же он не стал сражаться? — отвлекся от собственных мыслей Викт.
— С амазонками. Вчера, когда его люди уже вели ко мне ходока, они пересеклась с этими ведьмами, — повторил людолов свой рассказ.
— Ты не говорил, что твои сумели его поймать, — опешил от полученной новости десятник.
— Хотел сюрприз сделать, да не удалось, — досадливо поморщился Старк.
— И…?
— Озверевшие бабы окружили Ревеня, а пленника забрали с собой.
Викт знал, что людоловы и амазонки враждовали между собой, поэтому его удивила не их стычка, а её исход:
— Странно, так почему амазонки не отдали Дмилыча мне — им уже не нужны деньги? Про награду здесь не слышал только глухой. И чем он их купил, неужто очаровал?
— Очаровал? Вряд ли. По словам Ревеня, от Дмилыча так воняло, что просто идти рядом было почти невозможно. К тому же, мои бойцы ему руку насквозь болтом прострелили. Не думаю, что у мерзавца остались силы злобных баб оприходовать, — слова Старка сочились ядом.