– Деньги считать? Тоже мне, дело!
– Ты не представляешь, насколько оно важно. Войны выигрывают не только оружием, которое, между прочим, и само больших денег стоит, но и тугой мошной. Сколько у нас в казне?
Минувшей ночью Еремеев вверил Радиму все финансы отряда.
– Тридцать золотых, и трофеев на сотню наберется, если часть лошадей продать.
– Скажи, а сколько стоит наем хорошего воя?
– Отец как-то говорил, что опытный берет золотой в неделю. У нас таких денег не было, вот и нанимал плохоньких. А тем достаточно было по серебрушке в день.
В Смоленской республике ходили в основном польские деньги. Злотый приравнивался к пятидесяти грошам, а те, в свою очередь, менялись на тридцать медяков. В самой захудалой харчевне за медяк можно было получить кружку квасу и миску овощной похлебки.
– Вот ты и покумекай на досуге, сколько нужно будет в день платить нашим бойцам, чтобы они на сторону не глядели.
– Ты дружину надумал собирать? Купцу сие запрещено. Только наем.
– А кому дозволено?
– Боярину или его доверенному лицу, – ответил Радим.
– Хорошо, пусть будет наем, потом разберемся.
«Надо бы узнать, как тут в бояре попадают. Может, пора в очередь записываться?»
К месту сбора начали подтягиваться мужики. Еремеев оставил задумавшегося помощника и поспешил к Буяну. Тому даже рогатину принесли, оставленную в деревне накануне.
Рогатинами были вооружены многие жители Троицкого – с ними селяне выходили против ночных тварей.
– Буян, пойдем совет держать, пока люди собираются. – Александр жестом подозвал и Радима, тревожно поглядывавшего на запад в ожидании разведчицы.
– Если не ошибаюсь, сильная сторона татарской конницы – осыпать стрелами и добить дезориентированного противника, – начал Еремеев.
– Это когда две армии в чистом поле сталкиваются. А тут набег. Незаметно подкрадутся и начнут грабить. Кто посмеет отпор дать, того убьют. Могут деревню спалить, ежели большие потери понесут, – стал объяснять ветеран.
– То есть всех налетчиков нужно уничтожить?
Буян молча кивнул в ответ.