Сундук показался из черной воды.
– А ты, никак, не желаешь?
– Да кому же охота в неволе пропадать?! – Еремеев вытащил улов на берег.
– Так и скажи ей, что не хочешь.
– Не хочу.
– И не надо, соколик, мне же хлопот меньше. Бросай сундук обратно и прочь из моего болота, неблагодарный!
– Брошу. Только ты поклянись своим ненаглядным болотом, что мы с лошадкой целыми и невредимыми отсюда выберемся.
– Какой ты вредный парнишка, однако. Где это видано, чтобы хозяйка болота в собственном доме клятвы людишкам давала?
– Не каждый день у тебя людишки с таким сундуком по болоту гуляют. Да и клятву можно самой себе дать.
– Уболтал. Клянусь болотом себе, родной, что вы с кобылкой вернетесь, откуда пришли, целыми и невредимыми. Токмо с этой дороги не сворачивай, – на водянистой поверхности проявилась знакомая полоска наста.
Еремеев снова швырнул сундук в омут.
Глава 10
Купчиха
Неизвестно, кто обрадовался больше – человек или лошадь, когда оба оказались на дорожке между лесом и болотом на том самом месте, где произошла стычка между Еремеевым и тюремным эскортом кикиморы. Хозяйка болота хоть и выполнила свое обещание, но от души постаралась, чтобы наст под тележкой ходил ходуном. Во время этой незабываемой поездки Александру казалось, что они вот-вот провалятся в гнилую воду. Обошлось.
Он минут пять стоял на твердой земле, блаженствуя. И это несмотря на окровавленную одежду, качку на болоте, стычку с волшебниками, едва не закончившуюся гибелью. А может, именно из-за пережитого волна эйфории и накрыла Еремеева с головой. Ведь он был жив и здоров, вырвался из заточения, уготованного ему кикиморой… Если это не повод, то…
Однако стоять и греться под лучами дневного солнышка вечно не будешь. Он вспомнил о делах насущных. Подошел к дубу, возле которого его привела в чувство кикимора, подобрал пистоль и револьвер. Возвратившись к телеге, положил оружие на повозку, взял лошадь под уздцы и повел за собой.
«Кикимора могла бы немного и погодить с добрыми делами для тех, кто не успел разобрать завал. Им всего-то два деревца оставалось убрать. Так, а это еще что? – Он увидел вещи и оружие солдат. – Она их еще и раздела?! Вот уж действительно потешница. Отправила к русалкам голыми? Не хотел бы я, чтобы надо мной так потешались. А с одеждой это удачно вышло, в моей теперь только в фильме ужасов сниматься. Надо бы прикид сменить, только сперва неплохо бы помыться. В прошлый раз, помню, ручейки на этой дорожке не раз попадались». Он побросал вещи в телегу и придавил сверху ружьями и арбалетами. Повозка наполнилась товарами – ну а как иначе? Раз едет купец, ему нужно чем-то торговать.
Деревья он сдвинул не без труда, после чего вскочил на телегу и поехал к Смоленску.
Вскоре удалось и вымыться, и переодеться. В длиннополом жупане он ощущал себя неуютно, да и голубой цвет Еремееву никогда не нравился, но сухая чистая ткань куда приятнее липкой окровавленной.
«Не люблю одежду с чужого плеча, но ничего не поделаешь. Придется в этом немного походить. Благо в коленках не жмет и на плечах не виснет».