— Тогда я был измучен и зол. Потому и выглядел иначе.
— Я хотел бы извиниться за ошибки, которые допустил мой отец, — начал я после недолгой паузы. — Когда настоящего душегуба поймаем, дело будет пересмотрено, и вы будете реабилитированы. С правом требования компенсации за безвинное заключение на каторге.
Петр покачал головой и улыбнулся:
— Что вы, юноша. На все воля Искупителя. Наоборот, я в чем-то даже благодарен вашему батюшке.
— За что? — удивлённо произнес я.
— Там, в каторжном храме я и пришел к Искупителю, — чуть помедлив, ответил мужчина и словно случайно поймал навязчивую пчелу, чтобы посадить ее на рукав рясы. — Так что в моем случае, ваш отец и судья и правда направили человека на путь исправления.
— Но вы же отбывали наказание за преступление, которое не совершали, — пробормотал я.
Петр вздохнул:
— Все непросто, Павел Филиппович. У вашего отца не было сомнений. Он свято верил в свою правоту и полагал, что я загубил супружницу. И только провидение отвело меня от этого поступка. Я ведь и правда мог убить Катерину. В то лихое время я был не самым законопослушным подданным Империи. И совершил немало дурного. Брал чужое, обижал невинных, ломал судьбы людей. Не всегда хороших, но это не умаляет моих грехов.
— Но убийство супруги не на вашей совести.
— Так что каторжный срок за смерть Катерины был не самым худшим вариантом. Если бы меня судили за все, что я совершил, мне грозила виселица. К тому же там, на каторге, я избавился от зависимостей. До заключения я любил вести разгульный образ жизни. Пить, употреблять всякое не особо полезное. Даже в остроге все это можно было достать, были бы деньги. А вот на каторге со всем запрещенным уже было не густо. Пришлось пройти сложный путь отказа от зелий и отрав.
— Да уж, история, — вздохнул я.
— Не самая редкая, во времена Смуты, — возразил мужчина. — Многих, с кем я работал, уже нет в живых. А я здесь. Значит, пока ещё нужен Искупителю и Империи.
— Вы не производите впечатления человека, который творил зло.
— Не доверяйте глазам, юноша. Под этой рясой кожа, расписанная скверными рисунками. И каждый раз, когда я снимаю ее для сна или омовения, то вижу следы прежней жизни.
— Что мешает вам свести татуировки? — отчего-то шепотом спросил я.
— И тогда станется, что их не было? — усмехнулся Петр.
— Вам так нужно напоминание о былом? — не понимал я.
— Я не стыжусь своего прошлого. Оно часть меня и часть моей дороги, которая привела меня в это место, в эту самую секунду, — монах вынул из спрятанного в кармане рясы небольшую баночку, открутил крышку и протянул ее пчелке. Та сразу же забралась на стеклянный край и уткнулась головой внутрь баночки.
— Это мед, — пояснил мужчина с улыбкой. — У меня сахарная болезнь. Иногда мне надо совсем немного меда, чтобы не потерять сознание. И некоторые пчелы прознали, что могут полакомиться сладким и просят у меня угощение.
ebooksa