Я на это лишь улыбнулся.
— Мне тоже большую часть прожитых лет пришлось прожить с клеймом позора рода…
— Мой ответ «нет», — резко перебила меня Виктория и в ее зрачках блеснула молния. — Я ничего не имею против бастардов. Никогда не понимала этих игр с чистотой родословной. Семьи вырождаются из-за того, что не желают пускать в свои жилы свежую кровь.
— И чем же плох мой друг? — вернул я разговор в интересующее меня русло.
— От него веет смертью, — неожиданно выдала Виктория.
Стало ясно, что она привыкла к прямоте и не считает нужным интриговать. Всегда ценил в людях эту черту и потому не стал играть.
— О чем речь?
— Разве ты не замечаешь в нем этого? — гостья устроилась в кресле, закинув ногу на ногу. — Будто кто-то проводит кромкой ножа по твоей коже. Именно так я ощущаю его силу. Она не режет меня. Но стоит дернуться…
Девушка не договорила и прижала пальцы к губам, словно не позволяя себе произнести следующие слова.
— Он пугает тебя? — я подошел ближе.
— Нет, — Муромцева покачала головой, словно пытаясь убедить в сказанном саму себя. — Настораживает. Что-то в нем неправильное.
— Есть такое, — не стал я спорить. — Этот гад почти не пьянеет.
Муромцева засмеялась и хлопнула себя по бедру.
— Ну вот же, признак того, что он не от мира сего. Никогда не доверяла тем, кто не может нажраться в хлам и выложить все свои секреты.
— Он мой человек. Я ему верю.
За смехом гости все же угадывалось напряжение.
— И он не причинит тебе вреда, — мягко произнес я.
— Тогда и я не трону его, — пообещала Виктория. — Но ты ведь понимаешь, что я пришла не для того, чтобы обсудить с тобой нашего общего знакомого.
— Понимаю.
— Поговаривают, что у вас в доме есть девушка…