— Понятно.
— А где вы жили до того, как переехали? — живо поинтересовалась Маришка. — В столице?
Я неопределенно пожал плечами. И девушка продолжила:
— Красиво там, наверное. Я только в Снежинске была. И то пока училась. Там хорошо. Кинотеатры, торговые центры. Лавки, харчевни. Памятники, парки.
Она прикрыла глаза и мечтательно вздохнула.
— От города быстро устаешь, — возразил я. — Все быстро приедается.
Девушка удивленно воззрилась на меня.
— Да как же это может надоесть то?
Я только улыбнулся: когда был маленьким, родители часто отправляли меня на лето в деревню к бабушке. И я не мог дождаться, пока закончатся занятия в школе и наконец можно уехать из города. Потом, став немного старше, записался в секцию туризма. И открыл для себя долгие походы, ночевки у костра, сплавы по рекам и подъем на горы. Даже научился немного бренчать на гитаре, чтобы произвести впечатление на девчонок. Эх, хорошее было время.
Так незаметно для себя мы и вышли к озеру.
Оно было окружено высокими деревьями и только у дальней стороны виднелся пологий край, усыпанный галькой. Буквально в паре метров слева журчал ручей и срывался с обрыва в прозрачную воду внизу. Несколько камней образовывали воронку, которую за много лет промыл поток падающей воды. В высокой темной от влаги траве стрекотали кузнечики, над головой носились стрекозы и верткие стрижи. Солнце отражалось в озерной глади и терялось в темной глубине.
— Поговаривают, что тут русалки живут, — сообщила мне Маришка заговорщическим голосом. — И в особый день можно запустить венок в воду и попросить жениха.
— И ты просила? — усмехнулся я, от чего моя сопровождающая смутилась и отвернулась.
— Просить надо не русалок, — с непонятной горечью сказала она, принявшись теребить браслет из цветных нитей на запястье, но продолжать не стала.
Я подумал, что было бы совсем неплохо окунуться в воду и проверить самому, какие тут русалки. И даже стал осматриваться в поисках ближайшего спуска. Его не нашлось. Но зато обнаружилась площадка под старой ветлой. Она была выложена из небольших бревнышек и обращена в сторону водной глади под обрывом. Я подумал, что отсюда в любое время суток и при любой погоде открывается самый завораживающий вид. Покачивающиеся над головой ветви создавали особенную атмосферу задумчивости. Отличное место для медитации.
Но мои мысли прервал вегвизир, который вдруг раскалился, предупреждая о том, что где-то близко есть нежить. Послышался треск веток за спиной. Именно с той стороны, откуда мы пришли. А следом раздался испуганный визг девушки.
Я резко обернулся. Бледная Маришка застыла в нескольких шагах от меня. И как завороженная смотрела на выскочившего на обрыв кабана. Тот тяжело дышал, едва передвигая дрожащими ногами. За животным тянулся красный след. На его боку зияла рваная рана. Кабан заковылял мимо нас. Правда пройти он смог совсем ничего. Несчастное животное остановилось, покачнулось и упало, окрашивая траву темной кровью. А в лесу послышался хруст веток. Кто-то, не таясь, ломился к поляне.
Обрез словно сам собой оказался в руках. А затем в ход пошли способности. И я едва успел бросить на себя хладнокровие, как на поляну вывалился охотник на кабана. И это был не человек.
Перед нами стояла ссутулившаяся тварь, отдаленно напоминавшая обезьяну. Обезображенная морда была перепачкана кровью. Нижняя челюсть выдавалась вперед. Глаза завалились. Существо застыло, втянуло расплюснутым носом воздух. Что-то промычало, сделало несколько шагов в нашу сторону. Худые, свисающие ниже колен руки неуклюже болтались при каждом шаге.
— Упырь, — едва слышно проговорил я.