— Ну что же вы князь, себя не бережете, — с тревогой пробормотал он, подхватив меня. — Так и помереть недолго.
— Я… в порядке, — просипел я. — А вот у девушки шок. Ей бы к врачу. Вернее, к лекарю…
Сознание помутилось. Голова закружилась, и земля вдруг резко встала на дыбы, выбивая из меня дух.
Мне снилась всякая погань. Искривленные лица и морды появлялись из тумана, скалясь бормоча что-то на незнакомом мне языке. Иногда я почти выплывал из беспамятства, и до меня доносились обрывки слов:
— Сильно выжег себя. Как еще до дома дошел…
— … Можно что-нибудь сделать?
Я хотел было ответить, но не смог разлепить пересохших губ. Тело словно отказывалось подчиняться. И я снова проваливался в небытие с гротескными ликами каких-то уродцев. А затем, кошмар отпустил меня. И я пришел в себя. С трудом открыл тяжелые веки. Осмотрелся.
Я лежал на диване гостиной. Рядом, в кресле дежурила девушка в белом халатике. Заметив, что я пошевелился, она вскочила на ноги:
— Очнулся?
Я кивнул. Открыл рот, облизал пересохшие губы. На языке чувствовался привкус какой-то горечи. И лишь скосив взгляд я понял, в чем дело: на столике стояло несколько темных колб, над которыми поднимался пар. Видимо, меня поили отварами, пытаясь привести в себя. Интересно, у них вся медицина такая?
— Что с девушкой? — слабо просипел я, с трудом ворочая пересохшим языком.
Медсестра удивленно подняла брови. Нахмурила лобик. А затем осторожно уточнила:
— С Маришкой?
Я снова кивнул.
— Она в порядке. Сильный шок, но думаю, она быстро придет в себя.
— Негоже так, князь, — послышался от дверей голос Федора.
Я с трудом поднял голову. Дворецкий стоял в дверном проеме и смотрел на меня:
— Совсем себя не бережете. Так и на другую сторону перейти не долго.
— Я оттуда пришел, — прохрипел я. — Так что адом меня особо не напугать.
Дворецкий удивленно нахмурился. Видимо, слово “ад” было здесь не в ходу. И я поправился: