Великан

Я точно куда более активен и продуктивен, чем раньше, но все это дается мне не через какие-то жуткие преодоления себя, а во вполне приемлемом рабочем режиме. Да, я устаю. Да, иногда после особенно удачной тренировки с трудом поднимаюсь по лестнице. Но это такая классная усталость, что ни за что не хочу с ней расставаться.

Кажется, впервые за очень долгое время, да что там – впервые за всю жизнь, я по-настоящему начал ощущать собственное тело. И это невероятно круто!

Вылезаю из ванной и, стоя перед запотевшем зеркалом, начинаю вытираться. Немного медлю – и вытираю с зеркала влагу. Прогресс есть, я снова начал меняться. Медленно, неторопливо, без резких скачков, но, кажется, теперь именно так, как мне хочется. Стало еще чуть меньше жира и, что гораздо более сейчас ценно, появилось больше мяса. Возможно, когда-нибудь я действительно перестану быть невнятной колодой и обрету такое тело, о каком только мечтал. Потому что раньше просто мечтал, а теперь пытаюсь над ним работать. А когда видишь, что работа приносит результат, то и вкладываться в нее хочется все больше и больше.

Во входную дверь неожиданно звонят.

Уж сегодня я точно никого не жду. Платить за квартиру еще только через неделю, да и не приходит Наталья так поздно. Ее фишка – раннее утро. К тому же, насколько бы недовольной она вечно ни была, но накануне всегда звонила. А больше ко мне никто не ходит. Даже родители.

Натягиваю длинные домашние шорты и футболку, выхожу из ванной. В дверь больше не звонят – и я даже начинаю думать, что мне показалось. Но какой-то странный шум за ней все же есть, будто кто-то скребется.

Дети соседские, что ли?

Так вроде в целом подъезде маленьких детей ни у кого нет.

Выглядываю в дверной глазок и далеко не сразу понимаю, что там происходит, а когда понимаю, не сразу решаю открыть дверь. Вот на кой? Меня же вообще может не быть дома… ну да, а свет в окнах горит – так себе отмазка. Ладно, может, она ненадолго, снова проверить, не привел ли я баб.

Открываю дверь.

Наталья оборачивается на звук – и ее губы растягиваются в осоловелой пьяной улыбке.

— Стасик, а я уж думала тебя дома нет. Прости, что так поздно. Бабушка попросила снять показания со счетчиков. Можно? Я быстро.

— Конечно, - пропускаю ее в квартиру. - А чего она не позвонила? Я бы так сказал.

— Ну, старый человек, - вздыхает гостья, - сам понимаешь. Хочет во всем быть уверенной, а ты, как ни крути, человек чужой.

— Да не проблема.

На этот раз Наталья разувается, снимает и вешает на вешалку куртку. Тут же, рядом с обувью, ставит большой пакет, в котором что-то подозрительно звякает.

Похоже, для нее вечер только начинается.

На ней темно-синие джинсы и свитер с высоким воротом – нормальная зимняя одежда, без намека на сексуальность или вызов.

— Я принесу стул, - ухожу на кухню и возвращаюсь со старенькой крепкой табуреткой, ставлю ее возле двери.

— Сама галантность, - пытается изобразить что-то вроде реверанса гостья, но на ногах она держится очень неуверенно.