Великан

— Женщина – хранительница домашнего очага! – шепчет мне на ухо так громко, что даже немного слишком – не оглохнуть бы, пока миную полосу препятствий. – Так всегда было. Женщина должна быть красивой, ухоженной, довольной жизнью. А не забитой загнанной лошадью, которая прибегает с работы и торопится приготовить ужин любимому мужу, а потом еще и в постели его радовать. Чем радовать, когда сама еле ноги таскаешь? А вот если днем она зашла в СПА-салон, сделала маникюр, педикюр, массажик, новую прическу, пробежалась по магазинам и купила себе новую красотень, то вечером и мужу обломится сладкий кусочек.

Слушаю ее в пол уха и только изредка согласно ухукаю. Есть ощущение, что средний работяга только то и будет делать, что работать на такую вот хранительницу. Да еще и не хватит. Соответственно, под вечер на хрен ему эти сладкие кусочки не сдались. Тут бы не сдохнуть.

Но это же мое, мужицкое мнение, куда ему против вот этого гламурного менталитета.

Тем более я больше сконцентрирован на том, куда поставить ноги. Трава действительно очень мокрая, а еще и идти приходится под уклон. Один неверный шаг – и грохнемся в совершенно неромантичную и несексуальную свалку, причем я точно приземлюсь сверху. И вряд ли моя новая подруга обрадуется счастью быть погребенной под почти девяностокилограммовой тушей не очень аккуратного недолюбовника.

— Вон, давай на той скамейке, - пальчиком указывает блондинка.

— А как же на травке? - напоминаю о ее желании.

— Она такая мокрая и холодная. Мне жалко тебя, - проводит пальцами по моей щеке. - На травке в следующий раз, хорошо?

Собственно, растягиваться сейчас на земле я и не собирался. Так что на лавке, значит на лавке. И следующего раза у нас все равно не будет. Ни с одной из девчонок, с которыми проводил ночь, во второй раз не встречался и не собираюсь. Их слишком много, и все они разные, чтобы останавливаться на какой-то одной. Я и так слишком долго стоял в стороне от любых отношений, чтобы теперь ограничиваться себя одним вариантом.

Наконец, мы добираемся до выбранной скамейки. Здесь совсем почти ничего не видно. Кажется, вообще самое темное место из всех возможных. И мне это не нравится - я люблю видеть девчонку, которую имею. Трогать ее, ощущать теплую влажную кожу под своими ладонями - это, безусловно, круто. И это тоже должно быть. Но все эти игры в темноту лишают меня большой части ощущений.

Аккуратно ставлю девчонку на землю - и она тут же разворачивается ко мне. Но как-то не очень удачно взмахивает руками, то ли желая положить мне их на грудь, то ли сразу же тянется расстегнуть рубашку, но на деле цепляется на висящий слева крестик.

Я слышу, как он звенит по деревянным доскам на лавке, а потом тишина.

— Что? - не понимает спутница.

Она продолжает тянуться ко мне, но я перехватываю ее руки.

— Секунду.

Даже объяснять ничего не хочу. Да и не смог бы. Вся эта игра с переодеванием - всего лишь игра. А крестик - небольшой ее элемент. По большому счету, какая разница этот ли крестик будет на мне или любой другой? Но меня эта потеря чем-то царапает. Возможно, поднимает голову до того сладко дрыхнущая совесть. Не знаю. И времени разбираться нет. Надо поскорее его отыскать, а потом хорошенько отодрать виновницу моих переживаний.

Достаю телефон и включаю фонарик.

Какое-то движение в темноте. И тут же хруст ветки под ногой. Или показалось? Я далек от мысли пугаться всякого неясного звука, да и бродячие собаки вполне могут обосноваться где-то в стороне от людей, но все же недалеко от них.

— Ста-а-ас, - громко растягивает мое имя блондинка – и я замечаю, как она расстегивает на груди пуговицы белой блузки.

Одна пуговица, другая… зрелище, надо сказать, действительно завораживающее. У нее в декольте целый Клондайк, на который хочется не только смотреть, но и, пожалуй, даже определенным образом испачкать. Интересно, как она отреагирует, если предложу ей такое развлечение?

А еще эти сиськи будут классно смотреться, если ее просто перегнуть через спинку лавки.