Великан

— Просто шел домой. Я ни с чем не связался и никуда не влип, если ты об этом. Просто не повезло. Но это тоже опыт, - улыбаюсь ей. - Не самый приятный, спорить не буду, но опыт. Надолго я здесь?

— И ты так просто об этом говоришь? – удивляется мама и какое-то время молчит, видимо, ожидая моего пояснения, но его нет. - Пока не поправишься! – все же отвечает. Ее голос становится серьезным и непреклонным. - Мы с отцом будем дежурить по очереди.

— Это ни к чему. Ты же видишь - все в порядке. Самое страшное позади. Теперь только поправиться осталось.

— Ты совсем себя не бережешь! Так хоть о нас с отцом подумай! Мы еще внуков хотим понянчить.

А вот переход на ожидаемых внуков – последний аргумент. И вступает он в дело, когда все иные уже исчерпаны.

Я понимаю, что она сейчас не в себе. Понимаю, что очень переживает, наверняка на одних таблетках живет. И мне очень стыдно, что заставляю ее испытывать всю эту боль.

— Все будет хорошо, - говорю ей, стараясь, чтобы голос звучал по-доброму и уверенно. - Люди иногда дерутся. Так бывает. Тем более пацаны. Это нормально.

— Но не так же жестоко!

— Я жив - это главное. Правда?

Она кивает, но, само собой, я ее не переубедил.

Первые дни в больнице - самые трудные. Встаю я уже к вечеру, но хожу все равно очень мало, только до туалета и обратно. Головокружение появляется сразу, когда поднимаюсь с кровати, и нужно немного посидеть, чтобы все более или менее успокоилось. Сил действительно очень мало, постоянно хочется спать. А еще мое лицо больше походит на очень сильно испорченное яблоко, к тому же раскраска этого «яблока» постоянно меняется. Новый день, а у тебя новая рожа. Весело и неожиданно.

Хуже всего с правой рукой, похоже, с ней восстанавливаться придется дольше всего. Уж ни о каких тренировках в ближайшее время точно думать не приходится.

Я лежу в общей палате на четырех человек, но сейчас тут занята только соседняя койка - тщедушным мужичком с желтоватым лицом, который, насколько я понял с его же немногочисленных слов, лишился четырех пальцев, работая на заводе на станке.

— Бухой пришел, понимаешь, - сокрушался мужичек. - Ну, не так, чтобы сильно. Да и не в первой. А оно вон как вышло.

Больше всего мужичек сокрушался, что руководство завода может ему не выплатить компенсацию, так как при госпитализации в его крови обнаружились приличные промилле.

Все бы ничего, но по ночам мужичек, несмотря на всю свою тщедушность, выводит такого храпака, что, честно говоря, очень хочется придушить его собственной подушкой. Утром же сосед выглядит вполне бодрым, а я, с красными глазами, мучаюсь головной болью. Поэтому сплю в основном днем. По правде, уже бы и домой свалил. Подумаешь, небольшое сотрясение и синяки, а перелом - и вовсе всегда дома заживает. Так чего торчать в этих далеко не стерильных и не уютных стенах? Но лечащий врач сказал, что проведу в больнице минимум пять дней, иначе сотрясение может дать нежелательные осложнения.

Что-то мне кажется, что без вмешательства родителей здесь не обошлось. Я без понятия, сколько обычно держат в больнице с моими травмами, но слишком уж не хотела мама, чтобы я возвращался на съемную квартиру. В смысле, я все равно туда вернусь, но, похоже, немного позже, чем хотелось бы.

На третий день у меня неожиданный посетитель.

Не знаю, как он прорвался во внеурочное для посещения время, но выглядит очень уверенно.

Узнаю его сразу, в конце концов, немного я видел таких здоровых мужиков.