– Ух ты! – воскликнула Нина. – Ты это видел?
– Оленя? – скептическим тоном отозвался Леннокс. – Никак не могу избавиться от этих шельмецов.
– Но ты ведь видел? Какой он красивый!
– Черт бы их побрал, они под охраной!
– Нет в тебе никакой романтики, – безнадежно заявила Нина.
Она видела, что Леннокс тщательно заделывает небольшую дыру в изгороди с помощью запасного куска проволоки и чего-то вроде клещей, входивших в комплект его швейцарского армейского ножа, что всегда лежал у него в кармане.
Леннокс посмотрел на Нину, и та поняла, что совершила ошибку, что она, наверное, не первая, кто сказал ему такое.
– Мм… – промычал он.
– Я не то хотела сказать, – поспешила исправиться Нина. – Просто олень очень красив…
Леннокс сердито взмахнул рукой:
– Знаешь, вон те леса тянутся отсюда до Сатерлендшира… им уже много веков. Со времен королевы Марии Шотландской, и даже больше. Там всегда жили шотландские тетерева, ежи, беркуты и миллионы всяких мошек и жуков. Но да, олени были самыми красивыми. И все, кто смотрел всякое кино, думал, что олени очень умные и что они должны жить здесь и дальше. Так что теперь их развелось несчитано. Они подгрызают корни деревьев, съедают семена, вообще все подряд, скоро от этих древних лесов ничего не останется. А еще олени уничтожают их прежних обитателей. Здесь уже нет малиновок и кукушек, нет гадюк, нет лесных мокриц. Выходит, они совсем не такие симпатичные, как Бэмби?
Нина уставилась на него во все глаза:
– Я не знала…
– Разве ты не читала об этом в одной из своих книг?
Они в молчании повернули назад к ферме. Нина не на шутку встревожилась.
– Мне очень жаль, – сказала она уже у ворот фермы.
– Жаль чего?
– Что я сказала, будто в тебе нет романтики.
– А… Ну да, нет. Пошли в дом.
– Да, – кивнула Нина. – Я хочу… Мы можем поговорить?