Я посмотрела на свою руку, пожала плечом и бросилась в сторону особняка, мрачной глыбой, возвышавшимся над разросшимся садом.
— Я дома, — выдохнула я, скрипнув дверьми. — А Вольпентигер вернулся?
— Тут такое дело, — внезапно появилась из семейного портрета призрак. Она не знала, как сказать. — Он вернулся, но…
— О, Амелия! — послышался голос Вольпентингера, а он появился прямо передо мной. — Ты как? Оторвалась? Ну я смотрю, что ты цела! Это хорошо! Я же говорил, что они здесь не шибко дружелюбные! Везде им фэйри мерещатся! Да, я цел! Ну я и дал им жару! Сначала направо, потом налево, потом снова направо! Трое в овраг скатились! Одного я еще в задницу боднул! Ух!
Он довольно тряхнул головой. И тут я услышала странный звук. Словно кто–то шелестел по холлу.
— Тут такое дело, — внезапно тон Вольпентингера стал таким грустным. — Я встретил своих знакомых… Ребята, вылезайте!
Я отпустила ручку двери, видя, как отовсюду вылезают маленькие гномы. Они были настоящими.
— Знаешь, у них тоже проблемы с законом, — начал Волпентингер, пока гномики собирались в центре комнаты. Все они выглядели, как маленькие старички. Отличались они только длиной бороды и цветом колпачка. Вид у них был жалостливый. Многие из них стянули с головы шапочки, обнажая лысины или смешные ежики волос. Они робко мяли шапочки в руках, переглядываясь, и жались друг к дружке.
Глаза у них были грустные, а вид очень жалкий. Рваная одежда, тусклые застежки, заплатки на колпаках и узелки на палочках, свидетельствовали о том, что времена они переживают не из лучших.
— И им некуда пойти, — закончил Вольпентингер. А я половину прослушала, рассматривая гномов и пытаясь их пересчитать. Пока что их было больше двадцати. Примерно двадцать пять — тридцать. Но из–за того, что цвета повторялись, я постоянно сбивалась со счета.
— Они не объедят, — продолжал Вольпентингер. — Тихие, спокойные. Они как раз искали угол комнаты. Или половину угла комнаты. А я вспомнил, что особняк тут ого–го! Почему бы и нет? Ты только посмотри на них.
— Они такие милые, как куколки! Я буду их наряжать в платьица! — умоляла призрак.
Гномы жалобно посмотрели на меня, а я вздохнула.
— Знаешь, как они от людей настрадались! — дожимал меня Вольпентингер, хотя я еще ни слова не произнесла от изумления. — Так, им можно остаться?
— Да, да, конечно, — согласилась я, а гномы, услышав мои слова бросились обниматься и тискать друг друга. Один из гномов наступил на бороду товарища и ему погрозили пальцем.
— Пусть остаются, — продолжила я. — Только при условии, что когда приедет мой муж, они вели себя очень тихо!
— Да! — закричали гномы, ликуя и пританцовывая. — Сейчас как нажремся! Наконец–то! У нас есть дом!
Не успела я опомниться, как гномы подбросили вверх колпаки.
— Нет! — твердо сказала я, глядя на то, как гномы снова сбились в жалобную кучку.
— Ну мы же пошутили, — переглянулись бородатые карлики. — Мы тихие…