— Нужно его перетащить в постель, — выдохнула я, беря мужа за ноги. Он скользнул по полу, а его плащ собрался гармошкой. Волосы тянулись хвостиком, пока я осторожно тащила его к лестнице.
Пару минут мне понадобилось, чтобы отдышаться и перехватиться поудобней.
— Ать, — прошептала я, осторожно затаскивая мужа на ступени. Ну и тяжелый же он!
— Почувствуй себя женой алкоголика, — усмехнулся Вольпентингер.
— Вместо того, чтобы смеяться, помог бы, — с укором произнесла я, осторожно втаскивая мужа на следующую ступеньку.
— Могу боднуть, — зловредно заметил Вольпентингер. — Я как бы не питаю любви к инквизиции. В особенности к твоему мужу! Хотя, я бы привязал подушку к его голове.
— И все–таки есть в тебе капелька жалости, — улыбнулась я, осторожно опуская ноги мужа и боясь, что он съедет головой вниз.
— Нет, про он может проснуться, и тогда у меня появится капелька жалости к себе, — заметил рогатый кролик.
— Может, ты его за плечи возьмешь? — спросила призрак, виновато появляясь из стены.
Я попробовала обойти его и взять за плечи, но за плечи было неудобно. За ноги было намного удобней.
— Крепче вяжи! — переживал Вольпентингер, прыгая рядом, пока я привязывала клетчатую подушку к затылку мужа веревкой. На лбу у него красовался веревочный бантик.
— Эть, эть, — выдыхала я, пока подушка вместе с головой считали ступеньки. Вольпентингер толкал подушку лапами, бурча, что мы об этом еще пожалеем.
Половина лестницы осталась позади. Я передыхала, привалившись к перилам и держа мужа за ноги.
— Ты там смотри, чтобы остальные инквизиторы не пришли, — кивнула я в сторону окна, а сама стала мужественно его затаскивать выше и выше.
— Еще немножечко, — прошептала я, видя, как призрак помогает мне. Голова мужа считала ступеньки, а я обернулась, понимая, что осталось всего–ничего.
— Ура! — обрадовалась призрак, а я потащила мужа и подушку по коридору.
— Вы там потише радуйтесь! — буркнул Вольпентингер, что–то высматривая в окне. — На улице темно, ничего не видно…
— Ура! — шепотом повторил призрак, а я тащила мужа в сторону открытой двери. Подушка осталась где–то в конце лестницы, а веревка в начале ковровой дорожки.
— Осторожней! — послышался голос призрака. — Тут гномы что–то разлили, когда бегали…
Я увидела, как голова мужа мотнулась, а его щека, на которой он скользил по полу, была чернильно–черной. Кисточка хвоста утирала пот, который градом катился со лба. Ну еще бы! Он тяжелый!