— Сана, можно? Я стучал, но ты, похоже, не услышала.
— Конечно. Проходи… — взмахом руки я приглашаю в кабинет своего помощника. Радуюсь, что появился повод отсрочить принятие решения. Пусть даже потом я буду жалеть.
Юрий Самойлович отчитывается о заполняемости, назначенных программах реабилитации и наших успехах. Я оживаю, погрузившись в привычную рутину. Работа дает мне то ощущение важности собственной жизни, которого мне так недостает. Здесь меня ценят за мои знания в медицине и судят обо мне по делам. Здесь советуются со мной, ловят каждое мое слово… Здесь никому нет дела до моего прошлого. Здесь я и сама начинаю верить, что оно надо мной не властно. Здесь я чувствую себя более защищенной, чем где бы то ни было. Ощущение обманчивое. Но порой такое необходимое…
— Юр, а почему вы жене Георгия Степановича никаких процедур не назначили?
— Так она ни на что не жаловалась…
— Ну, а спа-программу мы зачем ввели в прайс? Как раз ведь на такой случай.
— Извини. Похоже, я недосмотрел.
— Ты не виноват, что мы никак не раскрутим это направление, — отмахиваюсь. — Я хотела дать распоряжение администраторам, чтобы предлагали дополнительные услуги сопровождающим прямо при заселении, да замоталась и напрочь забыла.
— Может, какую рекламу запустить?
— Обязательно. Напечатаем завлекательные рекламные листовки и разложим в номерах. Я поговорю с маркетологами. — Кошусь на часы, после двух у Юры очень плотный график, поэтому я тороплюсь поскорее свернуть нашу планерку. У меня тоже по горло дел. Переговоры с дистрибьютерами и эсэмэмщиками. А еще один очень важный звонок — в германскую клинику, где до недавнего времени лечился наш пациент.
Мой календарь расписан поминутно. Чтобы пройти курс реабилитации лично у меня, люди выстраиваются в очередь вперед на долгие годы. Я красива, успешна и богата. Для других я — эталон состоявшейся женщины. Мне бы жить да радоваться. Но вот ведь черт… Я не в силах забыть, как оказалась здесь. И чего мне это стоило. Глядя на себя в зеркало, я вижу убогую девочку, как призрак бродящую по этим горам вслед за полубезумным дедом.
Растираю виски. Мне не следовало теребить прошлое, но что уж теперь? Иду в небольшую, примыкающую к кабинету уборную. Набираю полные пригоршни студеной ледниковой воды. Перед глазами серыми смазанными сполохами…
— Сана! Ты слышала, что я сказала?
Нет. У меня дико болит живот. Болит так, что в глазах темнеет. Как начал еще с вечера, так и не отпускает.
— Твой дедушка погиб. В ущелье был камнепад, ты в курсе? К сожалению, его задавило. Сана… Да что же это такое? — представительница соцслужбы, приехавшая из поселка, обводит взглядом собравшихся местных. — Она как вообще, говорить умеет?
— Умеет. Девочка, конечно, с чудинкой, но не немая.
— Может, у нее шок?
Тетка сжимает пальцы на моем запястье. У нее длинные хищные, как у ястреба, когти с облупившимся на концах ярко-алым лаком. На большом пальце — нагноившаяся заусеница.
— Поскольку у тебя нет других родственников, мы вынуждены оформить тебя в детский дом. Всего на год, пока тебе не стукнет восемнадцать. Ты знаешь, что такое детский дом? Там о тебе позаботится государство.
Живот скручивает новой порцией боли. Я что-то бессвязно мычу.
ebooksa