— Почему? Ты знаешь, чем он болен?
— Тебе лучше поговорить об этом с Янаром…
— Сана! Говори, как есть, девочка. Говори, как есть… — Акай обхватывает мой затылок ладонью.
— Я не могу судить об этом лишь по названию лекарств! И вообще, ты не мог бы вести себя тише? Вряд ли рычание поможет тебе наладить контакт с внуком.
Акай ведет ладонью по голове.
— Ты, наверное, права. Пойду лучше посмотрю, как он.
Никогда еще я не видела его настолько сомневающимся. В себе ли? Или в том, что делает?
— Отличный план.
Мы расходимся по разным комнатам, но Акай практически тут же возвращается.
— Пети нигде нет.
— Как нет?
— Вот так! Я обошел все комнаты, а его нигде нет.
— Может, он вышел на улицу? — нервничает Янар, с трудом приподнимаясь на локтях.
— Лежи! Уверена, он просто решил осмотреться. Пей свои таблетки, а Петьку мы поищем с Акаем.
Вижу, как упрямство в Янаре борется со слабостью. Слабость берет свое. Он откидывается на подушки, устало прикрыв глаза. Наблюдавший за этой же картиной Акай сжимает челюсти и молча выходит из комнаты, будто ему невыносимо видеть слабость сына. Не удивлюсь, если до него только сейчас в полной мере дошло, что дела Янара в самом деле плохи.
— Обходи дом справа, а я гляну в низине, — командует он, когда мы выходим.
— Петя! Петя-я-я… — громко зову мальчишку, но тот не отзывается. И только эхо разносится по горам. — Петя… Петя…
— Ну, что?
— Ничего. Понятия не имею, куда он подался.
— Мальчик не мог уйти далеко.