– Я думал, она лгала мне. Она не знала, что я сделал вазэктомию, и я думал… – Снова вдох. – Я думал, отец кто-то другой.
Да, он решил, что это
Я сочувствую папе. Он хоть и не любил Брук, но мог бы стать хорошим отцом ее ребенку. Наверное, сейчас ощущение потери убивает его.
Папа тяжело вздыхает и только потом переводит взгляд на меня.
– Я еще нужен тебе или сам справишься?
– Сам справлюсь, – угрюмо отвечаю я, потому что он, очевидно, едва может держать себя в руках.
Отец кивает.
– Хорошо, крикни, если я тебе понадоблюсь.
Он нетвердой походкой покидает кабинет. После секунды тишины Гриер спрашивает меня:
– Готов продолжить?
Я слабо киваю.
– Хорошо. Давай поговорим про Эллу О’Халлоран. – Порывшись в огромной груде документов, адвокат вытаскивает еще несколько страниц. – Элла О’Халлоран, ранее известная как Элла Харпер, семнадцать лет. Сирота, три месяца назад ее нашли в Теннесси, где она танцевала в стриптиз-клубах, скрываясь под личностью тридцатипятилетней женщины.
Всего каких-то три месяца? У меня же такое чувство, будто Элла всегда была частью моей жизни. В висках начинает стучать злость.
– Не говорите о ней.
– Мне придется говорить о ней. Она замешана в этом деле, нравится тебе это или нет. Вообще-то, Харви упомянул, что ты несколько раз приводил ее с собой на бои. Но вид крови ее не пугает.
– К чему вы ведете? – сквозь зубы повторяю я свой недавний вопрос.
– Давай пройдемся по другим показаниям, ладно? – Он резко поднимает в воздух новый лист бумаги. – Вот это показания Джордан Каррингтон.
– Джордан Каррингтон до смерти ненавидит Эллу.
Но Гриер снова игнорирует мои замечания.
– «Мы пригласили Эллу на прослушивание в группу поддержки. Она вошла в зал и с гордым видом прошлась по нему в одних только трусиках и лифчике. У нее нет ни стыда ни совести. Это же позор! Но Риду почему-то это нравится. Он никогда не вел себя так до тех пор, пока не появилась она. Раньше он всегда вел себя прилично, но она пробудила в нем самые худшие качества. Если она рядом, то он становится невообразимо грубым».