Разрушенный дворец

– И что ты сделала? Занималась с ним сексом, заставив подчиниться? И теперь он в отключке, пребывая в посторгазменном блаженстве?

– Заткнись.

Я отыскиваю на телефоне свой микс из треков, способных приободрить любую девушку, и врубаю музыку.

Но Истона ничто не может заставить замолчать, и он начинает кричать мне через песню:

– Что, ты еще не трахалась с ним? Наверное, у бедняги яйца уже фиолетовые.

– Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь, – сообщаю я ему и делаю громкость еще выше.

Следующие километров восемь Истон смеется.

Горькая правда в том, что это Рид мучает нас. Три последних ночи он снова спал в моей кровати, и мы много шалили. Ему нравится, когда я касаюсь его – везде. Ему нравится, когда я делаю ему минет, и он с радостью отвечает мне оральными ласками. Черт, да он может часами зависать у меня между ног, если я позволяю ему. Но дойти до конечной точки? Эта тема закрыта до тех пор, пока «история с Брук», как говорит Рид, не разрешится.

И поэтому я нахожусь в странном состоянии удовольствия и предвкушения. Рид дает мне почти все, но этого мало. Однако, если бы ситуация была противоположной, он стопроцентно проявил бы уважение к моим желаниям. Поэтому мне придется уважать его, что отстойно.

Когда мы подъезжаем к похоронному бюро, Каллум уже ждет нас у входа. Он одет в черный костюм, который, наверное, стоит больше, чем моя машина, а волосы зачесаны назад, отчего он кажется моложе.

– Вам необязательно было ждать нас, – говорю я, когда мы подходим к нему.

Он качает головой.

– Вы слышали Хальстона – нам нужно показать, что мы одна дружная семья. Так что, если появимся все вместе, остальные поверят, что мы благопристойные и ни в чем неповинные люди.

Я не говорю этого вслух, но уверена, что никого не впечатлит эта маленькая демонстрация внутренней силы Ройалов, учитывая, что все мы – члены семьи подозреваемого в убийстве.

Мы втроем входим в мрачное здание, и Каллум ведет нас через арку налево. Там оказывается что-то типа небольшой часовни с рядами отполированных деревянных скамеек и подиумом, на котором стоит…

Гроб.

Стоит мне увидеть его, как пульс учащается. О боже. Поверить не могу, что Брук действительно лежит там.

В голову приходят ужасные мысли, и, встав на цыпочки, я шепчу на ухо Каллуму:

– Ей делали вскрытие?

Каллум отвечает угрюмым кивком.