Что толку пытаться реконструировать прошлое, основываясь на воспоминаниях других людей? Это даже не воспоминания, а так, версии – вольный пересказ событий. Если бы мне пришлось снимать фильм о своем прошлом, я была бы героиней, которая читала бы одиноким старикам в домах престарелых, спасала животных или рыла канавы в деревнях, и уж никак не малодушной выскочкой, которая использует людей, чтобы подняться по социальной лестнице.
От моих попыток вспомнить или загладить свою вину за то, что я делала в прошлом, больше вреда, чем пользы. Начиная с этого момента, я буду учиться приспосабливаться к своей амнезии. Если кто-то даст понять, что я ему не нравлюсь, не стану спрашивать, что сделала, а попрошу прощения. Перестану слушать истории людей типа Кайла и Фелисити, потому что это бесполезно, пусть даже что-то из того, что они рассказывали, правда.
Ну и что, что я не могу вспомнить кружащее голову блаженство, когда мальчик первый раз взял меня за руку, или ликование от хорошей оценки за проект, в который вложила всю душу? Или тепло праздников, когда все собираются вокруг елки и поют рождественские гимны, и свои радостные улыбки при виде того, как самые дорогие мне люди открывают с любовью выбранные мной подарки? Я говорю себе, что это не так уж важно, потому что смогу создать новые воспоминания. И они не будут запятнаны ужасными безнравственными поступками, которые я совершала до удара головой.
Я дожидаюсь автобуса, бросаю мелочь в щель для монет и сажусь на задней площадке.
У меня снова будет все «первое»: первая любовь, первый поцелуй, первый раз. Я утираю с лица слезы. Это же чудо, честное слово. Соленая струйка попадает в уголок губ. Слезы текут все сильнее, и я уже не успеваю вытирать их.
Настоящий подарок судьбы.
Я повторяю себе эти слова всю дорогу до дома в надежде, что, переступив порог, поверю в них.
Глава 16
– Здесь воняет, как на ликеро-водочном заводе, – доносится откуда-то сверху голос Эллы. Такое ощущение, как будто она говорит через трубу, очень длинную трубу.
Я машу ей рукой, чтобы она подошла поближе.
– Что ты говоришь?
– От тебя воняет.
Мне на лицо приземляется что-то мокрое и тяжелое.
– Какого черта!
– Ты можешь говорить внятно?
Я и так говорю внятно. Изъясняюсь на идеальном английском. Наверное, у нее что-то со слухом.
– Что не так?
– Уф! Сойер! Сойер! Черт, ты тоже пьян. Супер. Простите, Каллум, но ваши сыновья сейчас не могут подойти к телефону. Они прикончили бутылку водки.
Я поднимаю пальцы. Их было три. Оскорбительно, что она считает, будто нас могло унести с одной бутылки.
– Вылить им воду в лицо? Я уже бросила мокрое полотенце на Истона, но это не сработало. Ладно, я попробую.