– Тебе надо убираться из этого дома. Вам обеим.
Я киваю, но не знаю, что делать. Судя по всему, Паркер бесполезно просить о помощи. Она не поверила мне тогда, не поверит и сейчас. Мама? Она может быть жесткой, но тогда почему я пошла к Паркер, а не к маме?
– Мы можем жить здесь. Или я найду нам место попросторнее.
Я моргаю.
– Мы?
– Я не допущу, чтобы ты переживала все это в одиночку!
Его возмущение вызывает у меня улыбку.
– Прости. Я не подумала.
– Это точно.
Но мое веселье длится недолго. Дилан живет в доме с монстром, а я переживала из-за школы, своей репутации и прочих глупостей, когда мне следовало больше внимания уделять ей.
– Сестра ненавидит меня. С тех пор как я вернулась из больницы, она постоянно грубит, а когда сегодня я попыталась утешить ее, отказалась впускать меня в свою комнату. Должно быть, Дилан очень злится на меня за то, что я бросила ее, оставив один на один с нашим тираном-отцом.
– Ты не бросала ее. Тебе было четырнадцать, когда тебя отправили в пансион. Почти столько же, сколько Дилан сейчас. Как думаешь, сможет она противостоять твоему отцу? Нет. И ты вернулась, чтобы спасти ее.
– Какая-то дерьмовая из меня спасительница.
– Твой отец юрист. Не думаю, что ты можешь вот так просто забрать свою сестру и сбежать. А судя по тому, что ты рассказывала, тебе придется похитить ее, потому что она та еще засранка.
Засранка. Я сдерживаю смех. Я устала, опустошена, нахожусь на грани истерики, так что сейчас мне может показаться смешным все, что угодно.
– Обожаю этот звук, – широко улыбаясь, говорит Истон.
– Какой звук?
– Твой смех. Лучший в мире звук.
Я закатываю глаза.
– Уверена, есть звуки и получше. Например… – я тщетно пытаюсь подобрать пример.