Я проглатываю ком в горле. Мое тело словно охвачено огнем, и жар от него начинает струиться по моим венам. Всего несколько мгновений назад сердце Гидеона под моей щекой билось ровно и спокойно, но сейчас его пульс ускоряется. Он поднимает мою руку к своей груди.
– Ты тоже можешь касаться меня, – доносится его шепот.
Я осторожно провожу пальцем по спрятанной под футболкой ключице, задерживаясь у края, а затем ныряю во впадину у основания шеи. Благодаря ежедневным тренировкам его грудь твердая как камень. Даже под хлопковой футболкой я легко могу проследить линии кубиков на животе. Грудь Гидеона опускается и поднимается вслед за судорожными вдохом и выдохом.
Воздух становится густым. Нам обоим трудно дышать. Наверное, поэтому я ищу его губы, а он – мои. Мы как кислород друг для друга. Он такой сладкий на вкус, что невозможно оторваться.
Его рука взлетает выше, оставив мои шорты, скользит вверх по моим ребрам и останавливается. Длинные изящные пальцы обхватывают изгиб моей груди.
– Ты не против? – спрашивает Гидеон.
– Н-нет, – хрипло отвечаю я.
Мое тело как будто стало принадлежать другому человеку. Кожа натянута, кровь бежит быстро, голова кружится. Я придвигаюсь ближе, чтобы касаться его всем телом. Мои ноги переплетаются с его. Моя левая рука сжимает его футболку, а правая обвивается вокруг бицепсов.
Он перекатывается, подминая меня под собой. Я нахожу новые места, которых еще не касалась. Его широкая спина изгибается, когда я провожу пальцами по его лопаткам, вниз вдоль позвоночника и нахожу пояс джинсов. Своим бедром чувствую, как он вибрирует.
Стоп.
Гидеон, видимо, тоже ощущает это, потому что его голова резко поднимается. Я жалобно вздыхаю.
– Прости, – бормочет он, перекатываясь на бок.
Я в отчаянии наблюдаю, как Гидеон роется в переднем кармане джинсов и достает телефон. Прищуриваюсь, чтобы прочитать высветившееся имя, но ничего не могу разобрать, а он уже проводит пальцем по экрану, чтобы ответить на звонок.
– Слушаю, – рявкает Гид.
Я опускаю толстовку. Ловлю в зеркале над столом свое отражение. Волосы торчат в разные стороны. Губы распухли от поцелуев. Зрачки расширены, щеки пылают. Толстовка почти слезла с плеча. А вот Гидеон выглядит точно таким, каким я увидела его у окна.
Его подстриженные волосы, как всегда, в идеальном порядке. Футболка не помята. Но больше всего раздражает то, что по нему совсем не скажешь, что последние десять минут он только и делал, что целовался со мной. Его лицо ничего не выражает, на загорелых щеках не выступил румянец.
Я поправляю толстовку.
– Сейчас я занят, – говорит в трубку Гидеон.
Недовольство, прозвучавшее в его голосе, немного утешает меня. Кажется, он совсем не рад, что нас прервали. И тем не менее он ответил на звонок. Мне кажется, я не заметила бы, даже если бы в комнату вошел папа.
– Прямо сейчас? – Гид хмурится. – Ладно. Буду через десять минут.