— Тимур? Здесь? — смотрю на черное окно. — А который час?
— Два часа ночи. Я сейчас позову дежурного врача, только вы, главное, не волнуйтесь. Вам нужно попить, сами справитесь или помочь?
Она подает мне бутылку с водой и уходит. Не успеваю опомниться, как в палату врывается Тимур. И передо мной в один миг проносятся все наши короткие встречи.
В Стамбуле. По дороге в роддом. Под дождем.
Тимур приходил на помощь своему сыну и мне в те минуты, когда мы в нем больше всего нуждались. Когда я думала об отце своего ребенка, я и мечтать не могла, что он будет такой, как Арсанов. О том, что это может быть сам Арсанов, для меня было за гранью фантастики.
Тимур подходит, опускается на колени и прижимается лбом к моей щеке.
— Я тебя люблю, Полька. Просто люблю и все.
Он не понял? Он до сих пор не знает?
— Тимур, — от волнения у меня прорезается голос, — Богдан твой сын.
— Я знаю, — он поднимает голову, и огромная глыба сваливается прямо с сердца.
В его глазах ни презрения, ни злости. Глажу густые волосы, сведенные над переносицей брови, поджатые губы.
— Я так боялась, Тимур, так боялась тебя потерять…
— Почему потерять, Поля?
— Я думала, ты станешь меня презирать.
— Презирать за то, что ты не стала делать аборт, когда Нина отказалась от бракованного ребенка?
— Нет, за то, что решила так заработать. Тимур, — нахожу его ладонь и сжимаю, — я не знала, что это Нина. Мы встречались только раз, я не видела ее лица. Голос слышала, на всю жизнь запомнила этот голос. Она назвалась Анной. Тимур, я правда только вчера узнала…
— А про того, которого мы недавно сделали, тоже вчера узнала? — кивает он на мой плоский живот под простыней. Но в его глазах по-прежнему нет осуждения, только тревога.
Мотаю головой по подушке.
— Нет. Мне тебя было жалко, — шепчу, глотая слезы. — Ты так за нас переживал, а тут я еще беременная…
— Еще… — хмыкает Тимур. — Я знал, что Нинка будет на презентации, разве бы я повел тебя туда?