— Что я тебе говорила? Видишь, даже не приходится ждать, когда вырастешь!
— И я хочу мороженое, — влезает Богдан между мной и Соней. — Мам, возьмешь мне шоколадное?
— Ой, у вас двойняшки! Какая прелесть! — всплескивает руками мороженщица. — У меня у сестры двойня, это так мило!
Она обращается к детям:
— Вы с братиком на двоих мамины ямочки поделили?
Присматриваюсь внимательнее. А она права, между детьми и правда что-то есть общее — да хоть те же ямочки. Пытаюсь представить, как это, когда кроме сына есть дочка, и внутри царапает непроходящее чувство вины перед Бодькой, которое я не могу заглушить все эти годы.
Мой сын родился из-за моих непростительных амбиций. Из-за меня он лишен нормальной семьи, братьев и сестер. Из-за меня мой такой ранимый, добрый и справедливый ребенок никогда не узнает, кто его отец. Потому что я захотела на нем заработать.
Никогда не признаюсь ему, как именно он появился на свет. Я придумала красивую историю любви, где мы с его отцом очень любили друг друга, а потом он погиб на задании. Потому что был тайным разведчиком.
Сама понимаю, как это глупо звучит, но мой сын не должен знать, что от него отказались, и что для своих родителей он был всего лишь бракованным материалом. Еще и украденным. У меня.
Прогоняю тяжелые мысли — лучше подумаю о том, как хорошо прошли вчерашний вечер и сегодняшнее утро. Соня попросилась спать со мной, но, когда пришло время наших с Бодькой полежалок, я немного застопорилась.
— Мам, мы с тобой полежим? — привычно спросил сын.
— Конечно, сынок, — ответила я ему и погладила вихрастую макушку, — конечно полежим.
— А ты любишь полежалки? — повернулся Богдан к Соне.
— Это как? — с любопытством спросил девочка.
— Это когда мы с мамой лежим, и я ей рассказываю, что делал днем.
— Нет, — покачала головой Соня, — папа говорит «спокойной ночи», и все. Он много работает. А бабушка, когда остается ночевать, она читает мне книжку и засыпает раньше меня.
— Мам, а давай Соня посмотрит на наши полежалки! — воодушевился Богдан.
В итоге мы улеглись все втроем на диван в гостиной, — я посередине, Бодька с Соней по бокам, — и мы целый час болтали, пока дети не уснули.
Я не стала переносить сына в его комнату, он упросил меня оставить его с нами. А я полночи лежала без сна. Вслушивалась в сопение двух носиков с двух сторон, захлебываясь от переполнявшей щемящей нежности к обоим детям.
Утром дети баловались и обливались в ванной водой, а за завтраком Соня сидела грустная и расстроенная.