Я качаю головой.
– Нет, не хочу.
Единственная лампа в палате горит за моей кроватью, и из-за этого кажется, что Грэм одиноко сидит в центре сцены в луче софита. Его желание утешить меня борется с осознанием напряженности, которая так долго сохранялась между нами. Но он преодолевает напряженность и тянется к перилам кровати.
– Не возражаешь, если я лягу рядом?
Я качаю головой, когда он уже опустил бортик и забирается ко мне в кровать. Он осторожно поворачивает меня так, чтобы капельница не тянула. Он занимает меньше половины кровати рядом со мной и просовывает руку мне под голову, жертвуя своим удобством ради моего. Он целует меня в затылок. Я не вполне уверена, что хочу, чтобы он лежал со мной рядом, но вскоре понимаю, что засыпать в нашей общей печали почему-то приятнее, чем в одиночестве.
– Я лечу домой, – выпаливает Ава, прежде чем я успеваю хотя бы поздороваться.
– Никуда ты не летишь. Я в порядке.
– Квинн, я твоя сестра. Я хочу быть с тобой.
– Нет, – повторяю я. – Со мной все будет хорошо. А ты беременна. Последнее, что тебе сейчас нужно, – это провести целый день в самолете. – Она тяжело вздыхает.
– И вообще, – добавляю я. – Я сама думаю навестить тебя.
Это ложь. Эта мысль пришла мне в голову только сию секунду. Но мне предстоят две недели постельного режима, и я понимаю, что, когда наконец выздоровею, мне лучше будет оказаться подальше от дома.
– В самом деле? А ты сможешь? Как думаешь, когда тебе разрешат летать?
– Спрошу у доктора при выписке.
– Только не говори об этом, если ты несерьезно.
– Я серьезно. Я думаю, это принесет мне некоторую пользу.
– А Грэм? Разве он не использует весь свой отпуск, пока ты будешь выздоравливать?
Я никому не рассказываю о своих проблемах в браке. Даже Аве.
– Я хочу приехать одна, – говорю я, не вдаваясь в подробности.
Я не сказала ей, что Грэм уволился с работы, не сказала, что он целовался с другой женщиной. Но Ава замолкает, и мне ясно, что она чует неладное. Расскажу ей обо всем при встрече.
– Хорошо, – говорит она. – Посоветуйся с врачом и сообщи мне дату.