Я покачала головой:
– Нет. Я иногда беспокоюсь за тебя, потому что не хочу, чтобы ты дошел до выгорания. Но я не возражаю против того, чтобы делить тебя с твоей страстью. На самом деле мне нравится, что ты такой амбициозный. Это сексуально. Вполне возможно, это то, что я люблю в тебе больше всего.
– А знаешь, что я в тебе люблю больше всего?
– Я уже знаю ответ. – Я улыбнулась. – Мой рот.
Райл откинул голову на спинку дивана.
– О да. Это самое любимое. Знаешь, что на втором месте?
Я покачала головой:
– Ты на меня не давишь, не заставляешь быть таким, каким я быть не могу. Ты принимаешь меня ровно таким, какой я есть.
Я улыбнулась:
– Что ж, честно говоря, ты немного изменился с момента нашей первой встречи. Ты больше не настроен так отрицательно по отношению к подружкам.
– Это потому, что ты облегчила мою задачу. – Его рука пробралась мне под рубашку. – Быть с тобой легко, я могу делать карьеру, о которой всегда мечтал. Когда я с тобой, я к тому же чувствую, что получу свой пирог и съем его.
Уже обе его руки оказались под моей рубашкой, прижались к моей спине. Он притянул меня к себе и поцеловал. Я улыбнулась и прошептала:
– Это лучший пирог из тех, которые ты пробовал?
Пальцы Райла проникли под мой бюстгальтер сзади и легко расстегнули его.
– Я почти уверен в этом, но, возможно, мне нужно попробовать еще кусочек, чтобы сказать точно. – Он стянул с меня рубашку и бюстгальтер. Я начала приподниматься, чтобы стянуть с себя джинсы, но он усадил меня обратно к себе на колени. Схватив стетоскоп, он вдел его в уши, потом прижал диафрагму к моей груди, прямо над сердцем.
– Отчего твое сердце так сильно бьется, Лили?
Я с невинным видом пожала плечами:
– Должно быть, в этом есть доля вашей вины, доктор Кинкейд.
Он отбросил конец стетоскопа, снял меня со своих коленей и уложил на диван. Он развел мои бедра в стороны, устроился между ними на коленях и снова приложил стетоскоп к моей груди. Он опирался на одну руку, продолжая слушать мое сердце.
– По-моему, около девяноста ударов в минуту, – сказал он.