— Три…
— А так можно, да?
— Нужно.
Игнат приоткрыл один глаз и посмотрел на меня.
— Со мной ничего не случиться?
— Случиться.
— Что? — заволновался он и открыл второй глаз.
— Станешь красивым мальчиком, — отозвалась я, продолжая наносить на его кожу прозрачную сыворотку. — Закрой глаза, пожалуйста.
Закончив, я взяла упаковку, вскрыла ее, достала сине-белую тканевую маску, расправила и стала аккуратно раскладывать на лице Игната.
— Холодно! — вздрогнул он.
— Потерпи! — строго взглянула я на него. — Ничего она не холодная. Тебе кажется.
— Мне не каже… — Договорить Игнат не успел — я приложила указательный палец к его губам, а он взял и прикусил его. Я попыталась убрать палец, а он не отпускал.
— Игнат, ты что, собака? — строго спросила я, хотя внутри все звенело от веселья.
— Малыш, я лучше собаки, — наконец, отпустил меня Игнат.
— Так говорил Карлсон, — вспомнилось мне.
— Да, это мой любимый герой в детстве, — сознался он.
— И мой, — грустно улыбнулась я, нехотя вспоминая прошлое. — В детстве мечтала, чтобы за мной прилетел Карлсон и унес к себе на крышу. Но тут же решила сменить тему: — Игнат, а почему ты любил его?
— У него было много чего пожрать, варенье там всякое, плюшки… А пожрать я любил, особенно сладкое, — выдал парень. — Но мне запрещали из-за диатеза.
Я рассмеялась в голос. Значит, наша университетская звезда в детстве обожала Карлсона из-за банок с вареньем и плюшек. Такая милота — даже в сердце становится теплее.
Но… Но как только из смешных малышей с большими глазами вырастают такие монстры, как мой отец? Он ведь тоже когда-то был маленьким. Неужели он был таким с самого начала? Нет. Отец стал таким.