Первый нормальный привал случился незадолго до начала сумерек. Для укрытия было выбрано подножие заросшего невысокими пальмами холма – тень под их густой листвой словно и предназначалась для пряток. Я попытался вытянуться, хоть как-то размять мышцы – вещевой жилет и полуавтомат не позволили этого сделать. Снял очки и проморгался – глаза устали от постоянного напряжённого всматривания в рябь из солнца и тропической листвы, но без очков, переведённых в дневной режим, всё было бы ещё хуже. Ноги ощущались не так уж и плохо – сказывались и результаты моих тренировок, и наличие хорошей обуви.
Едва мы приземлились, Мичлав включил устройство и проверил сигнал от запущенных маячков. Все передатчики работали нормально, и каждый из маяков показал свою локацию. Нам оставалось сейчас дождаться средних сумерек. Едва начнёт темнеть, звери потянутся к местам стойбищ. Перед заходом солнца мы посетим ближайшее от нас, а остальные (если нам удалось пометить членов разных групп) будут уничтожены на рассвете. У Мичлава уже имелся примерный хронометраж изменения освещённости в джунглях на закате и рассвете, сделанный ещё в лагере. Наша собственная локация тоже была определена – прошли мы на удивление много и находились не так уж и далеко от побережья.
Сейчас пока можно отдыхать… Я немного нервничал. Тихая тоска шептала что-то, но её заглушало разноголосое пение птиц. Пока мы шли, пока охотились на «лазутчиков», множество иных проблем заслонило мне то, что теперь с каждой минутой неумолимо приближалось.
Устранение стойбища.
Нет, я понимаю, зачем здесь нахожусь, для чего это делается, и что иного выхода нет.
Есть не хотелось, но Мичлав заставил одним только взглядом. Приняв дозу питательной смеси, мы стали ждать. Привалившись к стволу пальмы, охотник закрыл глаза. Выглядел он так же, как если бы мы находились в лагере. Я таким спокойствием похвастаться не мог. Пытался разглядывать золотистые отблески вечернего солнца в вышине, над листвой – не помогло. В глазах уже рябило.
- …наставник? – не выдержав, шепнул через минут пять.
- …м?
- …а как у вас прошло первое… устранение?
- …что, психуешь?
- …да так…
- …не психуй, малыш, это объективно необходимо. Бояться смерти не стоит. Создание и разрушение слишком тесно связаны друг с другом. Ну а люди никогда особо не разбирались что из чего следует.
Я поразился тому, что слышал. И круто развернувшись, посмотрел на своего наставника, лениво изрекающего эту философию, всё так же не открывая глаз.
- …мне можешь верить, в сумме я пять грёбаных лет провёл наедине с матерью твоей, природой. И могу сказать, что смерть – далеко не конец. Планете плевать, в каком состоянии ты существуешь. Ты для неё – лишь набор веществ, который служит делу жизни. Живёшь либо ты, либо кто-то за счёт тебя. Без смерти этого не было бы.
Тоска внутри заныла чуть громче. Что он имеет в виду?! Квазиантропы не сами мрут, а мы их убиваем! Причём тут моя смерть, когда…
- Короче, парень, - Мичлав приоткрыл глаза и посмотрел на меня раздражённо, - мы бьём их, чтобы выжить. Не для азарта или политики – а потому что защищаем свою еду и территорию. Ясно тебе?
- Да… - растерянно кивнул я. – Но… если позволите, наставник… я-то просто спросил, как вы первый раз стойбище устраняли.
Мужчина ухмыльнулся, будто подловил меня на неловкой лжи. Снова закрыл глаза и отвечал:
- Я прекрасно знаю, что у тебя в башке. Можешь не волноваться, что твой старик тебя неправильно поймёт. Хочешь знать, как я первый раз на стойбище сходил – отвратно. Ни черта я тогда не устранил, хорошо хоть цел остался. Что, не веришь опять?
Я улыбнулся, хоть он этого и не видел.