Его Снегурка ответила на поставленные вопросы. И каждый ответ ему не понравился.
– Начнем по порядку. То, что тебе грустно… Ладно, это я ещё как-то могу принять. Всё-таки ты в незнакомом месте с незнакомыми людьми. Дальше. По поводу «трогать». Даша, тут готов протестовать. В мужском понимании… трогать – это чуть больше, чем то, что я… – Гриша тормознул, не в состоянии подобрать слова, что для него оказалось неприятным сюрпризом. – Что было вчера между нами. Это мы ещё обсудим. И подробнее разберем. Меня больше заинтересовало последнее. Кто и под кого тебя пытался подложить?
Даша опустила глаза, сделав вид, что нашла нечто завораживающе интересное на дне чашки. Отвечать не спешила. И это было плохо. Потому что чем дольше она молчала, тем активнее работало воображение Зимина. Он такого мог надумать про «подкладывание». Начиная от подстав ему лично и заканчивая продажами вот таких невинных красивых Снегурок извращенцам. Девственность неожиданно резко скакнула в цене за последние годы. Григорий вспомнил, как слышал недавно про «подарок» на пятидесятилетие одному крупному столичному бизнесмену. Решили друзья встряхнуть якобы старичка. Подарили ему «девочку», молодость вспомнить.
– Нет, Григорий.
Её мягкий отказ он воспринял спокойно. Ожидал нечто подобное.
– Не хочешь говорить, значит? Зря. Не доверяешь?
И снова тихое:
– Нет.
Гриша чуть подался назад, уперев раскрытые ладони в спинку стула, и прищурился.
– Я узнаю. Как только закончится буря.
Его слова не понравились Снегурке. Легкое изумление промелькнуло в глазах, она поспешно моргнула, чтобы скрыть эмоции.
– Зачем вам узнавать?
– Хочу понять.
– Что?
– Не что. А кто. Кто тебя обидел.
– Не понимаю…
– Что тут не понимать, Снегурка? Мой интерес к тебе очевиден.
Разговаривать с ней оказалось приятным занятием, несмотря на то, что сейчас она напоминала ежика, готового спрятаться и выставить иголки.
– Как ваша фамилия, Григорий?
– Давай-ка на «ты», Даша. Это первое. Второе, Григорий – слишком официально. Не имею ничего против домашнего «Гриша». Моя фамилия Зимин.