— Что ты не та, за кого себя выдаешь, подозревал с самого начала. Что мы еще и соседи… Окончательно убедился у той тетки с голубями. По бутербродам. — Он усмехнулся. — Все-таки они специфические. Фобии твои, некоторые детали… В общем, много чего было.
— То есть ты все это время… — Она поперхнулась окончанием фразы, подошла ближе. К этому моменту Шешель успел уже не только одеться, но и нацепить кобуру. О том, что она до сих пор в одном белье, Чара в этот момент просто не помнила. — И… что теперь?
Спросила, точно зная, что ответ ей не понравится. Да могла бы и не спрашивать, все прекрасно читалось по его спокойному, сосредоточенному лицу, по обжигающе холодному взгляду.
Не просто так у него всегда настолько холодные глаза. Отражают… сущность.
— Следствие, суд. — Короткое пожатие плечами. Платье выскользнуло из вмиг ослабевших рук Чары. — Подделка документов, мошенничество… С Ралевичем вот выгоду вряд ли получится доказать, ты все-таки ничего не успела, но, если копнуть поглубже, наверняка найдутся другие эпизоды, этот-то явно не первый. Чувствуется… опыт. — Он усмехнулся уголками губ, окинув ее выразительным взглядом.
— С-сволочь… какая же ты сволочь! — выдохнула Чарген. Качнулась вперед…
Да, пытаться отвесить ему пощечину было исключительно глупо. Но у нее буквально горели руки от желания вцепиться ему в горло или хоть как-то еще сделать больно.
Бить в ответ Шешель, конечно, не стал. Перехватил руку, жестко и уверенно заломил за спину.
— Во-первых, я честно предупреждал. — Короткий смешок пощекотал край уха, и по спине стекла волна мелкой дрожи — сладкой, возбуждающей. Чарген скрипнула зубами. От злости хотелось даже не ругаться — выть. Проклятое тело никак не поспевало за разумом и все еще считало близость мужчины приятной. — А во-вторых… Ну ты еще скажи, что я тебя обманул и обесчестил!
Следователь мягко толкнул ее от себя. Край постели ткнулся под колени, Чара упала на нее лицом, поспешно села, с бессильной яростью глядя на следователя.
— Ненавижу! Какая же ты…
— Давай обойдемся без драмы и глупостей, а? Ты вряд ли собиралась идти с повинной и проявлять благородство. Умей проигрывать. — Шешель недовольно скривился, но в этот момент разговор прервала мелодичная трель звонка. — Ты будешь одеваться или поедешь прямо так? В изоляторе, конечно, предоставят местную одежду, да и в машине не замерзнешь… Впрочем, если хочешь порадовать парней — кто я такой, чтобы запрещать.
Он вновь пожал плечами и пошел открывать. А Чарген решительно потянулась за платьем, как бы ни хотелось ей разнести всю эту комнату, или назло господину Сыщику явиться его подручным голой, или сделать еще какую-то глупость в том же духе.
От злости трясло, и так сразу справиться с мелкими пуговицами не удалось, но Шешель не спешил возвращаться, отдавал какие-то команды в прихожей. За закрытой дверью из-за странной акустики звуки причудливо искажались, и Чара не могла понять ни слова, хотя голоса разбирала отчетливо. Или дело совсем не в акустике, а в том, что в ушах стучала кровь?
Обиду — бессильную, отчаянную, обреченную, — и злость усиливало кроме внезапной холодности и резкости господина Сыщика понимание его правоты.
Да, собиралась сбежать. Да, даже не думала признаваться, потому что прекрасно знала, чем это кончится. Да, в конце концов, она действительно преступница, а он — следователь, и это его работа, которую он делает хорошо. Но…
Боги, как же больно и обидно! Потому что она купилась на его маску, в отличие от самого следователя. Потому что привыкла считать его замечательным, и как же гадко обманываться. Потому что… Собачья кровь, потому что влюбилась в него как девчонка и позволила себе размечтаться о несбыточном!
Потому что дура. И это так противно и так непривычно — ощущать себя дурой, которую обвели вокруг пальца! Ирония судьбы. Наверное, что-то похожее чувствовали все ее жертвы…
Шешель вернулся в комнату в сопровождении двух человек. К этому моменту Чарген все же управилась с платьем и сумела взять себя в руки, по крайней мере, создать видимость этого. Крепкий парень в форме стражи оглядывался с искренним любопытством, а на следователя косился со щенячьим восторгом. Второй из незнакомцев, видимо, и являлся обещанным артефактором — невысокий худощавый мужчина средних лет с ухоженными пышными усами, заспанный и хмурый, одетый в гражданское и с чемоданчиком в руках.
— Где «Щит»? — недовольно спросил он.
ebooksa