— Ты не обращай внимания, что там змея. Настойка правда хорошая, — тихо сказала Анна. — Почти чудодейственная. Считай, лекарство от простуды и упыриного смрада.
Одним только чаем и змеевухой дело не ограничилось, ведьма накормила гостей плотным ужином, от которого те, конечно, не отказались. Выпили и по стопке. Анна опрокинула в себя напиток с несчастным видом, словно противное горькое лекарство, скривилась и поспешила заесть пирожком с ягодами. Дмитрий, покосившись на нее и задумчиво глянув на штоф, последовал примеру. Особенно замерзшим, измученным или потравленным упырями он себя не чувствовал, но решил не спорить, да и любопытство сыграло свою роль.
И не пожалел. Настойка оказалась очень мягкой и душистой, от нее по телу прокатилась теплая волна, а через несколько мгновений стало удивительно легко и спокойно. Улеглась глубинная, неосознанная тревога, отпустило напряжение, вызванное стычкой с нежитью и последующим походом через лес в постоянном ожидании еще каких-то неприятностей.
"Упыриный смрад" в чародейской литературе назывался по-разному, чаще — духом смерти. Вредоносная, опасная сила, поднимавшая мертвецов, сочилась наружу и воздействовала на живых вокруг. Чародейская наука признавала ее существование, отмечала случаи неприятных последствий для людей, вроде заболеваний или кошмаров, но никакого действенного рецепта борьбы не предлагала. Последствия довольно быстро проходили сами, а для облегчения состояния рекомендовались успокоительные порошки, настойки разного рода и самое первое народное средство от всяческих хворей — хорошая баня.
Ведьмина настойка на змеях оказалась гораздо более эффективной. Косоруков вынужден был признать, что местная ведьма не такая уж шарлатанка.
О стычке с нечистью хозяйке и священнику рассказывала Анна — ей проще было объяснить, где это произошло, да и повадки местной нежити и нечисти она знала лучше, и доверяли ей куда больше, чем пришлому охотнику. Дмитрий кратко пересказал дело, которое привело его сюда, упомянул загадочное исчезновение старателей, как минимум одного из них, а все остальное слушал вполуха, разглядывал стоящий на столе штоф и пытался как-то утрясти в голове все странности.
И бог с ними, на самом деле, с упырями, солнце выйдет — они прахом рассыпятся. Нежить существовала всегда, в ней имелась своя собственная сила, и Косоруков вполне допускал, что кто-то ушлый мог научиться этой силой управлять, а значит, и командовать самими упырями. Может быть, даже загадочный колдун. Можно было подготовить ловушку и заставить коня споткнуться, оторвав подкову. Это бы, пожалуй, сумел сделать и чародей, и даже не очень сильный, и не обязательно земляной. Любой. Место… Ну, коль уж в окрестностях полно аномалий, почему бы не быть там какой-то особенной? Почуять-то он сам все равно не мог, это нужны были ученые с оборудованием.
Нет, все это хоть и было странно, но в картину мира укладывалось.
А вот благословение священника, которое косит упырей на подступах, и мгновенное исцеление ноги — уже с трудом. И это точно никакие не фокусы, потому что он своими глазами видел опухшую лодыжку девушки. Дмитрий верил в Бога, но где-то в глубине души, не рассчитывая всерьез на его помощь и полагая больше высшим судьей, с которым можно встретиться только на том свете. И чудес он никогда своими глазами не видел, если не считать таковым собственное спасение с броненосца, но приложил ли там руку кто-то высший или повезло — за это он поручиться не мог.
Но всему этому хотя бы было название. Опять же, чудо — оно на то и чудо, чтобы редко встречаться на пути. И даже если священник-чудотворец выглядит совсем не благообразным старцем-аскетом, а с удовольствием пропускает стопку змеевухи в компании ведьмы, это хоть и странно, но не дико.
А вот летающая змея со стрекозиными крыльями, которую ведьма невозмутимо запихивает в бутылку, чтобы продолжала настаиваться, могла быть только плодом фантазии. И Дмитрий в конце концов решил сделать единственное, что мог: проигнорировать и забыть.
— Отец Алексий, а мертвых вы тоже умеете воскрешать? — спросил он задумчиво, когда Анна закончила свой рассказ и ведьма ушла за ширму в соседнюю комнату, чтобы принести карту и что-то еще.
— Смотря каких, — вполне серьезно ответил он, не обратив внимания на легкую иронию в голосе охотника. — Если Господь призвал и время пришло — то я против воли Его не пойду. Но порой бывает так, что человек по случайности или глупости наперед своего срока гибнет — тогда случается, конечно. Но то если я рядом быстро оказываюсь. Оно и с лечением тоже не всегда выходит. Иной раз болезнь — испытание Божье, иначе батюшка Анны был бы нынче еще жив, а иной — к промыслу Его никакого касательства не имеет. Как, например, с Джией было. Бедная девочка, — он покачал головой.
— А что?..
— Чанцу. Ножки лотоса, — ответила сама ведьма, как раз в этот момент вернувшаяся в светлицу. Не встретив понимания во взгляде охотника, пояснила, отодвигая при этом посуду с центра стола: — На моей родине раньше бытовал такой дикий обычай. Девочкам калечили и бинтовали ноги, чтобы они были совсем крошечными. Сейчас его уже не одобряют, но у меня была очень консервативная семья. Думаю, это неплохо объясняет, почему теперь я считаю своей родиной Шналь, — усмехнулась она и аккуратно расстелила большую потертую карту окрестных гор. Она была плохого качества и, кажется, неточной, но для целей ведьмы такой хватало. — Где ваш труп был?
— Так… — пробормотала Анна. — Терпеть не могу карты. Вот дорога из города, а это в какую сторону?..
— Где-то здесь, — гораздо быстрее нее сориентировался Дмитрий и ткнул пальцем.
— Я ему верю, — пожав плечами, ответила девушка на вопросительный взгляд ведьмы. — Наверное, так и есть.
— Хорошо, — усмехнулась та. — Коня бы твоего глянуть, я бы сказала, сам он расковался или нет. Но пока он под дождем до конюшни добежит, уже и следов не останется никаких…
— А гвозди из подковы подойдут? — вдруг сообразил Дмитрий и, не дожидаясь ответа, поднялся и двинулся к тазу с мокрой одеждой.