Донбасс

– Не стоит благодарностей, дело государево прежде всего, всенепременно в ближайшее время займусь вашим вопросом! – попрощался он со мной.

***

При возвращении в особняк Потемкина меня охватило беспокойство, словно я забыл один важнейший вопрос, без решения которого все наши потуги обречены на провал. Доехав до дома и пообедав, мы с Гномом засели в кабинете и начали мозговой штурм. Все оказалось проще простого. Разложив на бумаге процессы управления на составляющие элементы, мы сразу определили узкое место – кадры, а «кадры решают все». Поэтому, как я сразу догадался, меня и зацепила моя же фраза, сказанная у Вяземского – «у меня хорошие помощники». Помощники отличные, да только сколько их – раз, два и обчелся.

Я, конечно, планировал во время поездки на Урал переманить к себе с десяток управленцев и инженеров, предложив им больше денег. Но провал намечался в массовом низовом звене. Даже отличный директор или главный инженер завода не сможет поставить задачу каждому рабочему лично, нужны мастера, начальники цехов, а где их взять. В первом докладе императрице мы эту проблему затрагивали, но организация учебного процесса и потом само обучение потребуют длительного времени, а нам нужно здесь, сейчас и много.

На следующий день, отправив Гнома, через черный ход, в ведомство Вяземского оформлять создание «Донецкой горно-металлургической компании», я направился к главе правления Берг-коллегии графу Михаилу Федоровичу Соймонову. Скудная информация о нем, полученная от Потемкина, гласила, что Соймонов прекрасно образован, фанат горного дела, и сам бывал в экспедициях в Сибири. По всему человек дельный и должен понять мои печали!

В итоге все оказалось одновременно плохо и хорошо. Соймонов реально оказался фанатом горного дела и важность вопроса подготовки горных, и не только, инженеров понимал не хуже меня. Но в России в данный момент не существовало учебного заведения, занимающегося подготовкой инженерных кадров для промышленности. Все, тушите свет! Оказывается получить гражданскую профессию инженерного профиля можно было только за границей, а Московский университет, выпускником которого я, опрометчиво, назвал Гнома, вообще был исключительно гуманитарным вузом. Но был и один положительный момент. Убежденный в необходимости создания такого учебного заведения и подкрепленный неоднократными обращениями уральских горнопромышленников, Михаил Федорович уже подготовил план создания Горного училища, составил устав и учебный план. Оставалась мелочь – высочайшее решение.

Убедив его положиться на меня в этом вопросе и забрав у него бумаги по созданию Горного училища, я направился к последнему должностному лицу в Санкт-Петербурге, с которым планировал встретиться – к президенту Военной коллегии, то есть министру обороны, генерал-аншефу графу Чернышеву. Вопреки мнению Румянцева, о котором мне также поведал Потемкин, готовя меня к походам по инстанциям, мне Захарий Николаевич показался вполне дельным человеком. То, что это паркетный генерал было понятно, но как администратор он, на мой поверхностный взгляд, был неплох. На мои слова о новом порохе и новых пушках отреагировал положительно и обещал содействие, но к масштабным преобразованиям обещал приступить только убедившись, что все это, не сказки, и при наличии детального плана и расчетов, подкрепленных положительными результатами испытаний.

А вечером нам с Гномом предстоял третий поход на Сенной рынок.

***

Поначалу все шло, как и в прошлые разы. Заблаговременно заняв наблюдательную позицию недалеко от входа, за тюками с сеном, я проследил за Гномом, нырнувшим в дверь кабака, и уже приготовился к длительному ожиданию, как мимо меня продефилировал, выглядевший инородным телом на этой улице, тип. Я «сделал стойку». Минут через пять из двери показалась голова Гнома. Быстро шмыгнув за тюки, он подтвердил мои подозрения. Тип, зайдя в кабак, осмотрел помещение и без колебаний направился к троице местных завсегдатаев. Тут Гном опознал и Гаврилу и перстни на руках иностранца. Прошлые походы в кабак он высматривал двоих бандитов, а их оказалось трое. По словам Гнома, иностранец явно высказывал Гавриле свое неудовольствие, а тот мотал башкой и, видимо, клялся сделать, то о чем договаривались. Основное дело сделано – все фигуранты, кроме заказчика, установлены, да и с заказчиком думаю разберемся вскоре.

Гном вышел обратно на улицу и мы приготовились к захвату. Проулок был тупиковый, поэтому иностранец появившийся из дверей кабака, пошел в сторону Гнома, а я следом за ним. Гном, шатаясь, отлип от стены и двинулся к иностранцу, а тот отреагировал на удивление резко, будто что-то почуял, и попытался выхватить шпагу. Но не в этот раз. Удар по затылку и мы уже тащим его бесчувственную тушку к экипажу за углом. Свидетелей мы не боялись, это был не тот район, где зовут полицию на помощь и выполняют свой гражданский долг, составляя словесные портреты злоумышленников.

Нам даже не пришлось его допрашивать. Потемкин посмотрев на типа, привязанного к стулу с завязанными глазами, сразу опознал одного из подручных графа Григория Орлова по фамилии Нильсен. Никаким иностранцем он не был, а родился в России в семье бывшего датчанина. Видеокамеры, для фиксации его чистосердечного признания, у нас к сожалению не было, поэтому оставив его наедине со своими грустными мыслями, мы поднялись наверх, обсудить сложившееся положение.

– Иван, я сколько жизней тебе и твоим товарищам, нет, и моим товарищам тоже, уже должен? – спросил Потемкин, наливая по рюмкам херес. Рука у него подрагивала.

– Друзья такие вопросы не обсуждают, сегодня я помог, завтра ты. Главное в бою – уверенность в своих боевых товарищах. Давай за это и выпьем! – поднял я рюмку.

– И что будем дальше делать! – продолжил я разговор, сделав глоток, – Сдается мне, что даже если мы притащим этого типа во дворец, Орлов плюнет ему в рожу и скажет, что это навет на него, и ничего мы ему не сделаем. Что скажешь Григорий?

– Весьма вероятное развитие событий, это могут принять за попытку свалить Орлова и тогда уже я окажусь в весьма неприглядном положении! Не хочу себе признаваться, но твое предложение убить Орлова, теперь уже не кажется мне таким ужасным! – вздохнул Потемкин.

– Да ты охренел Григорий, Гном же сказал тебе тогда, шутка это. Я мыслю наши дальнейшие действия такими. Иностранца и банду Гаврилы прикопаем где-нибудь по тихой, как говориться «нет тела, нет дела». Быстро им замену не найти, а нам скоро всем разъезжаться. Главное – кто предупрежден, тот вооружен, а после посмотрим, на чьей улице перевернется грузовик с пряниками.

Глава 14 Генеральный план

На следующий день провели операцию по нейтрализации остатков банды, однако все вышло немного не так, как мы думали вчера, а если точнее, то совершенно не так. Утром, увидев в окно подозрительного типа, я отправил черным ходом Гнома, загримированного под калеку с перемотанным бинтами лицом, срисовать злодеев. Появившийся через час Гном, доложил, что все трое трутся поблизости. Видимо, обеспокоенные пропажей двух корешей и взбодренные вчера датчанином, бандиты решили сработать в наглую. Отлично, предоставим им такую возможность. План был, как всегда, прост до безобразия. Перед выездом Потемкина, экипаж всегда подают к парадному входу. Там и будем работать. Я спрячусь в экипаже во дворе, а Гном будет страховать у парадного входа. По моему плану, увидев подачу экипажа и зная дальнейший порядок действий, бандиты подтянутся поближе и когда Потемкин выйдет из парадной, попытаются его атаковать, проявив свои намерения. В этот момент мы с Гномом и отработаем их из пистолетов на месте преступления. Все в рамках самообороны.

Сказано, сделано. Пьеса прошла, как по нотам, будто сто раз репетировали. На выстрелы, достаточно быстро, как-никак фешенебельный район, появились блюстители порядка, опознавшие в убитых бандитах Гаврилу по кличке «Рябой» и его подельников. К его светлости Потемкину, моему сиятельству и его благородию Гному вопросов, естественно, не возникло и дело было быстро закрыто, в связи с полным и безоговорочным наказанием злоумышленников. А с датчанином и Прохором поступили еще проще. Вывезли прямо днем в лес, в сторону Выборга, и прикопали в вырытых самим Прохором могилах, как в фильмах про мафию. Ничего личного, что посеешь, то и пожнешь.