Донбасс

Решив, неожиданно появившуюся проблему заказа на Потемкина, мы могли вернуться к текущим делам. Антонио быстро договорился с управляющим Зимним дворцом о продаже специй – то, что для Антонио было в семь раз больше стандартной цены в Марселе или Тулоне, для управляющего оказалось обычными расценками. Гигантское плечо подвоза делало свое дело. Антонио озолотился, точнее осеребрился, и по моему предложению часть выручки потратил на закупку пушнины, которая в Европе была на вес золота. Нечего транспорт порожняком гонять!

На следующий день Потемкин опять умчался гулять по чиновничьим кабинетам, а я остался дома, думать, как выйти из положения с кадрами и, чем больше думал, тем больше понимал, что выход у меня, да и у Потемкина только один.

После обеда проводили Антонио с караваном пушнины в Ревель. Джованни, впечатлённый встречей с Екатериной, ехать с ним отказывался наотрез, заявив, что он русский подданный и отныне его душа и сердце здесь и нам стоило больших трудов убедить его поехать с Антонио и помочь ему агитировать членов команды на переезд в Крым, иначе Антонио будет очень сложно туда попасть. А что касается общения с Марией и детьми, то по наводке Кулибина, я еще раньше нашел итальянца, жившего в Петербурге уже несколько лет, и нанял его учителем русского языка и помощником для Марии и детей. Он должен был выйти на работу завтра.

К ужину вернулся Потемкин, выглядевший мрачнее тучи. После ужина мы втроем собрались в его кабинете и Потемкин, молча налив по рюмке хересу, уселся в кресло и уставился в стену.

Пригубив напиток, я решил прервать затянувшуюся минуту молчания.

– Григорий! – окликнул я Потемкина, – Ответь мне на один провокационный вопрос!

Увидев, что он слушает, я спросил, сделав «морду тяпкой».

– Государыня императрица мудрая женщина?

Потемкин, боготворивший Екатерину, даже не смог внятно ответить, возмущенный моим, видимо, показавшимся ему кощунственным, вопросом.

– Полностью с тобой согласен Григорий! – продолжил я разрывать ему мозг, – Тогда почему ты не выполняешь ее поручение?

Потемкин был на грани апоплексического удара, от распиравших его эмоций.

– Выпей воды Гриш! – подал я ему стакан, – Я имею ввиду ее слова, что у нас раньше хорошо вместе получалось работать, значит нам надо продолжать в том же духе!

– Конечно государыня права! – ответил, пришедший в себя, Потемкин.

– Тогда почему мы порознь по сенатским кабинетам бродим, да и плана общего у нас нет, так ведь дела не делаются! – посмотрел я на него с укором.

– Прав ты Иван, как всегда прав! – подумав полминуты, ответил Потемкин, – Я к таким же мыслям пришел, только подумал, что ты хоть мне и друг, но дело мое государственное, а твое теперь частное, может ты и не пожелаешь!

– Нет, ну ты понял Гном! – всплеснул я руками, – Он меня уж в капиталисты записал!

– А в чем он здесь не прав, командир? – пожал плечами Гном.

– И этот туда же! – развел я руки, – Формально ты прав Григорий, но фактически нахрен бы мне сдался этот капитализм, один геморрой от него. Мне за державу обидно! Я же объяснил на аудиенции, зачем мне статус частного лица?

– Объяснил!

– Ну тогда все, закрыли вопрос, давайте по делу поговорим! – посмотрел я на Потемкина, – Карта есть?