— А как же сейчас пришел?
— Не было счастья, да несчастье помогло — земля тряслась, упала с дома матица, руку размозжила, негоден стал, вот у Файзуло и отпросился…
Я попробовал переменить тему:
— Усто твой, что делал?
— Кагаз делал, хороший кагаз, из пахты, дорого продавал.
Кагаз? Кагаз, кагаз, знакомое же слово!
— Из чего?
— Пахта, растет где арыки, прядут его, — сбивчиво объяснил Атай, — а Файзулло кагаз делал, белый да ровный…
Хлопок! Кагаз из хлопка… Бумага!!! Не может быть!
— Умеешь кагаз делать? — голос предательски дрогнул.
— Умел, — печально воздел вверх обрубок Атай.
— Научить сможешь?
— Дело нехитрое, коли пахта есть.
— Пахты нет, зато пеньки сколько хочешь.
Вот так я и обзавелся бумажным мастером. Совсем было собравшийся помирать Атай-Никодим, как узнал, что его берет на службу сам великий князь, да еще обещает замолвить слово перед самим митрополитом (а тут к тем, кто в ислам перешел, отношение церковных властей очень недоброе, смягчающих обстоятельств нет, вполне могут и казнить), малость повеселел.
С владыкой, правда, пришлось собачится — Герасим на полном серьезе желал упечь Никодима за вероотступничество в монастырский поруб, на хлеб и воду. И никакие аргументы, что пленник не волен над своей жизнью, силы не имели — над душой-то волен, и все тут.
Неделю убалтывал Герасима и прятал Атая, в конце концов привлек к спору Феофана и владычного дьяка Кожухова. Они, как узнали, что нам светит своя бумага, навалились на митрополита, а скопом, как известно, и батьку бить легче. Но Герасим свое урвал: половину будущей бумаги. Вот ведь хитрован! Ладно, мы тоже не лыком шиты — договор-то мой с конкретным митрополитом, а не с метрополией, Герасим не вечен, несколько лет поработаеи исполы, а там все под себя верну.
Что главное при открытии банка в средневековье? Нет, вовсе не лицензия, а кирпичный заводец. Этот парадокс я почувствовал на своей шкуре в полной мере, ведь во времена, когда нет свифтов, мгновенных транзакций и даже простенького телеграфа, банк в первую очередь — хранилище, несгораемое и защищенное. Ныне таковые предпочитают устраивать в подвалах церквей, заодно уповая на то, что в божий храм злодеи не полезут. А каменных церквей у нас маловато и те, что есть уже заняты: где княжьей казной, где митрополичьей, на частников не рассчитано.
А младший Ховрин все ходил кругами, да пришел с планом создания банка, к чему я его негласно подталкивал. Нам в финэке некий экскурс в историю банковского дела излагали — тамплиеры, ломбардцы, Фуггеры, Вельзеры (они, кстати, должны вот-вот в немецких землях появиться, если еще не появились). Вот я и задавал вопросики Владимиру Григорьевичу, типа интересуюсь современными финансовыми институтами. Больше всего он о генуэзском банке Святого Георгия рассказывал, просто потому, что с ним контачил. У Банко ди Сан-Джорно, оказывается, контора даже в Кафе была, кредитовали, засранцы эдакие, работорговлю. Ну и остальное, по мелочи, и с княжеством Феодоро, откуда Ховрины родом, финансисты из Генуи неизбежно взаимодействовали в диапазоне от совместной коммерции до прямой войны.
Так что когда я посетовал, что для купеческого братства денег не хватает, Владимир задумался и вот прибыл убеждать меня в необходимости банка.
ebooksa