— И вас тоже — смущенно пробормотала она.
— Разве мы все еще не на «ты»? — спросил я.
— Мне кажется, что — нет, — совсем уж зарделась она.
— Тогда, давай перейдем?
— Давай…
В этот момент в прихожей появился хозяин квартиры.
— Мы его ждем, а он здесь с прекрасной девушкой беседует! — воскликнул Карл.
Маша, чтобы скрыть смущение, юркнула на кухню. Я вручил Рунге свои скромные подношения и принялся раздеваться и разуваться. Хозяин вручил мне гостевые тапочки, и я пошлепал за ним в гостиную, откуда доносились веселые голоса. Здесь была почти вся съемочная группа: Алька, Толик, сестра и брат Красильниковы, наши художники, они же декораторы Верочка из восьмого «А», Фархад из девятого «В» и Леша из десятого «Б», а также Алевтина и Кира, Машины подруги и сотрудницы. И это, как оказалось, еще не все.
Не успел я толком обменяться рукопожатиями, как в комнате появилась Лиля Красавина и… Серега Зимин. Наверное, пацаны привели. Он в последнее время совсем замкнулся в себе. Его то и дело таскали к следователю, правда, не в уголовку, а к директору школы. По такому случаю Пал Палыч уступал им свой кабинет. О чем мой ученик разговаривал со следаком, я и не знал, да и никто не знал — тайна следствия. Однако мне не нравились эти долгие беседы, на которые пацана срывали с уроков.
Если речь идет лишь о том, что Серега залез в аптеку за лекарствами для больной матери — о чем они тогда так долго толкуют? Чуял я, что дело оказалось нешуточным и обросло новыми подробностями. Самое обидное, что и расспросить нельзя. Попробовать, разве, через Витька?.. Завтра же спрошу у него, можно ли выяснить в чем там дело? Нельзя парню жизнь поломать. Он, конечно, тот еще оторвыш, но из таких правильные мужики вырастают, а из тихонь — сволочи. Я кивнул Красавиной и она мне улыбнулась, что меня обнадежило.
— Так, товарищи! — объявил Карл. — Теперь, когда все собрались, объявляю программу вечера. Сначала, как водится, новогоднее застолье. Потом творческие развлечения, по принципу, каждый желающий покажет то, во что горазд. После — потанцуем. И всегда приветствуется роскошь, а именно — роскошь человеческого общения.
Народ одобрительно загудел, приветствуя эту немудрящую программу. Стол, что стоял в центре гостиной, был раздвинут, накрыт красивой скатертью и уставлен блюдами. Были здесь и знаменитые рунгеновские яства из немецкой кухни — запеканка картофельгратен, квашенная капуста зауэркраут, и сосиски — вюрстхен, но были и обыкновенные русские пельмени, пирог с капустой, оливье и селедка под шубой. Из напитков — коньяк и водочка для мужчин, вино для дам и лимонад для подрастающего поколения.
Мне и самому, признаться, не слишком хотелось спиртного, но нельзя было не поддержать хозяина. Пришлось все-таки опрокинуть рюмку— другую. Благо, закуска была столь сытной, что выпивка скорее будоражила кровь, нежели туманила мозги. Была произнесена масса различных тостов, в том числе и от наших актеров. Много шутили и рассказывали анекдоты, из тех, которые можно рассказывать при дамах и детях. Понятно, что и те и другие сами знали множество анекдотов, не предназначенных для женских и детских ушей, но тем не менее, приличия были соблюдены.
Ко второму пункту программы перешли не отходя от стола. Каждый, кто не стеснялся, стремился продемонстрировать свой талант. Вадик Красильников прочитал монолог Чацкого. Я не знаток театрального искусства, но мне понравилось, как этот паренек перевоплощается в молодого русского аристократа начала XIX века. Его коллега Алька Абрикосов прочитал большой фрагмент из Гайдаровской «Сказки о Военной тайне, Мальчише-Кибальчише и его твердом слове», разыграв оную в лицах.
"— Эй, вставайте! — крикнул всадник. — Пришла беда, откуда не ждали. Напал на нас из-за Чёрных гор проклятый буржуин. Опять уже свистят пули, опять уже рвутся снаряды. Бьются с буржуинами наши отряды, и мчатся гонцы звать на помощь далёкую Красную Армию…
Так сказал эти тревожные слова краснозвёздный всадник и умчался прочь. А отец Мальчиша подошёл к стене, снял винтовку, закинул сумку и надел патронташ.
— Что же, — говорит старшему сыну, — я рожь густо сеял — видно, убирать тебе много придётся. Что же, — говорит он Мальчишу, — я жизнь круто прожил… и пожить за меня хорошо, видно, тебе, Мальчиш, придётся…"
Читал Абрикосов с душой. Я посматривал на присутствующих с гордостью — все-таки мой воспитанник. Потом пришел черед блеснуть способностями взрослым. Карл принес гитару и протянул ее… мне. Честно говоря, я уже и забыл о том, что благодаря заложенным в рефлексы Шурика Данилова навыкам, я умею играть на гитаре. Ломаться я не стал, но сразу предупредил, что сыграю, если все остальные споют. Желающих спеть оказалось достаточно. Я вспоминал мелодии советских хитов и компания, не зависимо, от пола и возраста, подхватывала. Потом Гретхен спела балладу Генриха Гейне, а ее муж рассказал байку о том, как его предок встретил в горах Баварии горного короля.
Девушки захотели танцевать, и в квартире Рунге зазвучали «мелодии и ритмы современной эстрады». Танцевали в прихожей и коридоре. Я, как всегда, оказался нарасхват. Ну не мог же я отказать прекрасным швеям, руководительнице театрального кружка и инспектору детской комнаты милиции? К одиннадцати часам танцы пришлось прекратить, ибо хозяева квартиры с уважением относились к своим соседям. К двенадцати настала пора отправлять по домам детскую часть компании. Причем мы с Карлом вызвались проводить своих учеников. К нам присоединилась Лиля и Женя. Остальные девушки остались помогать хозяйке убирать со стола и мыть посуду.
На улице стоял январский мороз, который щипал щеки и кончик носа, но все равно было весело. Мы валили всей гурьбой по пустынной улице, порываясь играть в снежки, но легкий, сухой снег плохо лепился. Потом развели ребят по домам. Благо все жили в нашем же Приречном районе. Брат и сестра Красильниковы тоже распрощались с нами у двери своего подъезда. Так что назад мы возвращались уже втроем. Поневоле речь зашла о судьбе Сереги Зимина. Меня так и подмывало спросить у старшего лейтенанта Красавиной почему его дело затягивается, но я решил не толкать инспектора по делам несовершеннолетних на должностное преступление. И все же кое-что она рассказала, причем, по собственному почину.
ebooksa