— Бумаги в Управлении, в сейфе, — сказал он. — Пока обойдемся без формальностей, а там видно будет.
— А шеф разрешил?
— Он пока не в курсе.
— Нагорит тебе, — я приподнял бровь.
— Дело не в этом.
— А в чем же?
— Не хочу, чтобы ты числился у нас.
— Тебе, наверное, виднее, но как быть с моей работой на этого Илью Ильича? — спросил я. — Если меня прихватят, я пойду как соучастник, да еще — в составе организованной преступной группы. Перспектива так себе.
— А ты неплохо подкован в терминологии! — удивился Курбатов. — Откуда такое знание?
— Из детективной литературы, запоем читал — было время.
— Ладно! — отмахнулся он. — О том, что ты задействован в связи с оперативной необходимостью знают двое: я и полковник. Любая лишняя бумага в этом деле может повредить делу. Это как во время войны, когда люди шли на службу немцам по заданию подполья, в котором знали об этом знало всего несколько человек. Понятно изъясняюсь?
— Ага-ага, более чем, — покивал я. — Потом эти несколько человек погибали, а их агенты шли под трибунал за сотрудничество с врагом.
— Сплюнь, — усмехнулся Витек. — Надеюсь, до этого не дойдет.
— Кстати, ты говоришь, знают двое… — я показал на стенку. — А она?
— Как я сказал, так и есть, — отрезал он.
— Хорошо, тебе видней!
— Пока на тебя никто из них не выходил? — серьезно спросил он.
— Да как тебе сказать…
— Ну как есть, так и скажи…
— Вчера, после вечеринки у Рунге, провожал Машу Вершкову… Ну ту модельершу со швейной фабрики, помнишь?..