— Самое трудное, научиться их понимать, — сказала она. — Потом становится гораздо легче.
Разговор иссяк. Все равно, о том, что меня действительно интересовало, жена не могла мне рассказать, а делать вид, что я интересуюсь методами работы с детьми, страдающими от ДЦП, мне не хотелось. Вообще у нас с ней немного общих тем для разговоров. Тем более, что Илга, как и я, не слишком любила праздную болтовню. Погуляв еще, мы отправились домой. Тем более, что я уже проголодался. Дома можно было вообще не разговаривать, а завалиться на диван с книжкой. Собрание сочинение Диккенса я еще далеко не освоил.
Пока жена соображала то ли обед, то ли уже ужин, я и в самом деле взял недочитанный роман и завалился на диван, чтобы малость переключиться от всех этих шпионских дел. За окном стемнело. Повалил снег. Завыла вьюга. Не вставая с дивана, я протянул руку, включил торшер. Стало еще уютнее. Вскоре Илга позвала на кухню. Мы неторопливо поели. Опять почти молча. Поужинав, я снова вернулся на диван. Проблемы, которые одолевали героев Диккенса, казались мне такими милыми, по сравнению с теми, что влияли на мою собственную жизнь, что не хотелось отрываться от чтения. Я решил обязательно взять эту книжку в дорогу. Раздавшийся телефонный звонок вернул меня к реальности. Я глянул на часы. Было ровно девять вечера.
— Данилов слушает! — буркнул я в трубку.
— Добрый вечер, Александр Сергеевич! — произнес в трубке тот же голос, который помешал мне нормально встретить Новый год. — Ваш ответ?
— Да!
— Очень хорошо, — удовлетворенно произнес Илья Ильич. — В таком случае завтра к вам подойдет доверенное лицо и кое-что передаст. До свидания!
— Свидимся.
Я бросил трубку на рычажки. Пропади ты пропадом, сволочь! Нет, не выйдет из меня секретный сотрудник. Не потому, что не умею хранить секреты, а потому что не умею притворяться, но, наверное, это и к лучшему. Начни я корчить из себя черте кого, меня быстро спалят. А так — пусть думают, что я боюсь разоблачения и жаден до денег. И хотя я ничего не боюсь, но они-то этого представить не могут. Страх лежит в основе их существования, как и жадность. Так что мне не надо ломать голову, как сделать вид, что я такой же как они — сами за меня подумают. А вот начни я изображать преданность, тут-то меня и кончат.
Завтра надо было пораньше придти на вокзал, чтобы взять билеты на поезд, поэтому я рано лег спать. И поднявшись в семь тридцать, наскоро перекусил и поехал. Несмотря на такую рань, у кассы, продающей билеты на поезда дальнего следования, уже топталась очередь. Я пристроился ей в хвост, но не простоял и пяти минут, как меня окликнули. Я и не заметил, что впереди меня стоит Маша Вершкова! Как же она угадала? Я ведь не говорил ей, что буду брать билеты именно сегодня. Да я и сам не знал этого? Не Витек же ей сообщил! Ладно, будем считать, что это проявление женской интуиции.
— Привет! — сказал я, подходя к ней.
— Здравствуй, Саша! — откликнулась она. — Как хорошо, что ты тоже здесь! Давай возьмем билеты в одно купе?
— Давай. Запросто.
— И обратные — тоже! Ты когда должен вернуться?
— Не знаю… Числа десятого— двенадцатого, наверное!
— Давай — возьмем на десятое, а двенадцатого как раз будем здесь.
Возражать я не стал. Когда подошла наша очередь, выяснилось, что ни плацкартных, ни купейных билетов нет. Только — в спальный вагон. Пришлось раскошелиться. Благо — в одну сторону. Обратно мы взяли купейные, они стоили в два раза дешевле. После приобретения билетов, мне надо было избавиться от попутчицы, но она и сама поспешила домой — собираться. Ну и правильно, наш поезд уходил в двадцать один ноль ноль. Когда Маша ускакала на троллейбус, я взглянул на часы.
Было без пятнадцати девять. С Ефросиньей я должен пересечься в ровно в девять. Можно было заглянуть в привокзальный буфет. Выпить чаю. Однако не успел я добраться до буфетной стойки, как нос к носу столкнулся с… Кешей. Чего это дворник с утра пораньше шляется по вокзалам? Ему снег надо убирать на вверенном ему участке. Одет Стропилин был явно не по-дворницки. Внезапная перемена судьбы? Нет. Скорее всего вся эта история с лишением жилья и работы была очередной его клоунадой.
— Вот так встреча! — сказал я ему. — Уезжаешь? А как же — уборка снега?
— Привет! — откликнулся он. — Скорее — провожаю.
ebooksa