— Давно?
Мексиканец качает головой:
— Не-а. Меня сюда риелтор приволок, чтобы убраться на территории. Внутри еще трое моих людей.
— То есть раньше вы здесь не бывали?
— Вчера приехали в первый раз. Поговаривают, что парня, который здесь жил, убили. Правда, что ли?
— Да. Ограбление.
Он присвистывает:
— Черт возьми, ну и дурость.
— В смысле?
— Я слыхал, у мужика тут повсюду камеры понатыканы были и собак полный двор. Охраны выше крыше, короче говоря. Мне пришлось кодов десять ввести в систему, только чтобы попасть на один из задних дворов.
А три амбала запросто прошли вальсом в дом и умыкнули камень?
— Да уж, — говорю я, — мы все еще с этим разбираемся. Дом уже показывают клиентам?
— Нет. Зато уборщиков внутри пруд пруди. На подъездной дорожке плюнуть некуда. — Мексиканец пинает колеса «шеви». — Потому-то и пришлось припарковать этот кусок дерьма снаружи.
— Спасибо.
Бросив его париться с инструментами, я иду внутрь. Прохожу через открытые ворота и сразу попадаю в море машин, припаркованных перед, с позволения сказать, домом, который уместнее смотрелся бы в Версале, чем в Лос-Анджелесе.
Неужели он жил здесь один? А может, все-таки с женой? Или с подружкой? В любом случае, здесь должна была быть прислуга. Какая-нибудь барышня, например. А то и две. Поднимаюсь по огромной лестнице, ищу кого-то, кто не показался бы мне временным работником.
Я еще не дошел до конца, а из какой-то двери уже выкатывается толстяк в рубахе марки «Томми Багама» и шелковых штанах. Загар у него цвета старой древесины. Он улыбается. Зубы такие белые, что на меня тут же накатывает радость по поводу надетых солнцезащитных очков.
— Питер Липскомб, «Агентство недвижимости Сотбис». Простите, но дом еще не готов к показам.
— Порядок, Питер. — Я показываю ему значок. — Я тут не как покупатель.
У него вытягивается лицо. Он подается вперед посмотреть на значок, а я убираю его от греха подальше.