Моя прекрасная ошибка

– Упала с дерева, когда была ребенком, и прихватила с собой несколько веток. – Я так долго рассказывала одну и ту же историю всякий раз, когда кто-нибудь замечал мой рваный трехдюймовый шрам, что и сама почти поверила в то, что это правда.

– Ничего себе.

– Все было не так уж плохо. Рана быстро зажила. А как насчет тебя? У тебя есть шрамы?

– Нет, по крайней мере, видимых, – задумчиво сказал Кейн. – Впрочем, невидимые шрамы залечить труднее всего.

Я хорошо понимала то, что он хотел сказать, может, даже лучше, чем он сам. Я нежно поцеловала его в грудь, прямо над сердцем. После этого мы оба немного помолчали, и мне было интересно, не думал ли он сейчас о своих шрамах.

– Не возражаешь, если я останусь на ночь? – нарушил молчание Кейн. – Думаю, ты высосала из меня все силы. В прямом смысле слова, во время последнего раунда.

Я захихикала. Интересно, когда я в последний раз хихикала?

– Конечно, не возражаю. Я хочу, чтобы ты остался.

В ответ он сжал мое плечо.

Прошло несколько минут, и мне показалось, что он задремал, поэтому я прошептала:

– Ты спишь?

– Нет.

– Тогда могу я спросить тебя кое о чем?

Я не смотрела на него, но знала, что он улыбается.

– А тебя остановит, если я скажу «нет»?

– Ты не скучаешь по этому?

– По чему?

– Ну, вот по этому – когда можешь лежать, уютно прижавшись к теплому телу, дружески общаться и никуда не спешить.

Кейн некоторое время молчал, потом тихо сказал:

– На этот вопрос не так просто ответить, Рэйчел.