Сверху донёсся голос Славки:
- Пап, ты цел?
- Не высовывайся – ответил Артём – Ща проверю, что не опасно, тогда вылезешь.
Постоянно озираясь по сторонам он, пригнувшись и перебежками обежал всех поверженных врагов. Правки никому не требовалось. Только тогда он обратил внимания на фуры. Возле передка головной неподвижно лежали старший мужик и его женщина. Рядом с ними на земле была видна свежая кровь. И над этой кровью уже летала муха. Внутри фуры плакали оба ребёнка, а женщина, та, которая первой позвала его со Славкой в телегу, обнимала детей и прижимая к себе, что-то им успокаивающе говорила.
Артём заторопился к «своей» телеге. Там возле передка стоял Славка и смотрел, как другая молодая женщина неумело пытается прижать какими-то тряпками раны на правой руке и левой ноге лежащего на земле молодого мужчины. Знания правил оказания первой медицинской помощи, вбитые в память многочисленными занятиями ещё начиная со школьных уроков НВП, взыграли в Артёме и он крикнул Славке:
- Неси аптечку! – а сам, вытащив из кармана куртки бельевую капроновую верёвку, которую использовал в походах для разных целей, отрезал два куска и тут же перетянул импровизированными жгутами руку и ногу парня выше мест ранения. Разбираться задеты ли артерии или вены нет времени, а артериальное кровотечение опаснее венозного.
Своим острым ножом разрезал рукав и штанину у раненого. Непроизвольно отметил, что рядом лежит двустволка с расщепленным прикладом. Славка принёс аптечку. Первым делом промыл рану на руке «миромистином». Она была сквозная, по мягким тканям чуть ниже локтя. Чистить рану внутри он не решился. Просто смазал входное и выходное отверстия «Д-пантенолом» и плотно перевязал бинтом. Затем взялся за ногу раненого. Пуля распахала переднюю поверхность бедра, пройдя как-бы снизу-вверх, когда парень сидел.
Промыл и эту рану. Понял, что рана слепая и пуля сидит неглубоко под тканями. Знаками показал, чтобы парню дали в зубы ремень или палку. Ему дали деревянную ложку.
Сказав словами и показав знаками, чтобы раненому держали ногу, Артём побрызгал «миромистином» на лезвие ножа и быстрым движением рассёк кожу и мышцу. Парень застонал, но не дёрнулся. Артём чуть раздвинул края разреза и пинцетом, взятым в аптечке, вынул пулю. Она была короткая, округлая и полностью свинцовая. С пулей вынулся грязный кровавый сгусток. Возможно это ткань, затянутая пулей в рану. Опять промыл рану. Помазал мазью и забинтовал оставшимся бинтом. Шумно выдохнул. Потом достал из аптечки блистер с индийскими обезболивающими таблетками «Найз» и заставил парня проглотить одну таблетку, дав запить из пластиковой бутылки, поднесённой Славкой. Так, с этим вопросом покончено. Встал, огляделся. Подошла вторая женщина и все вместе они аккуратно занесли в фургон раненого. Потом вместе с ней копал неудобной лопатой могилу убитым переселенцам. Для похорон подошли все уцелевшие попутчики. Молились. Плакали.
С убитого коня сняли седло и одна из женщин срезала несколько кусков мяса. Коней, доставшихся от нападавших, привели к фургону, в который положили раненого. Тут же на землю были сложены оружие и патроны, пять шляп, пять пар сапог, снятых с бандитов. Отдельно лежало содержание их карманов.
Их спутница, представившаяся как Миган, через Славку пояснила, что все эти трофеи теперь принадлежат Артёму. И если он хочет, может уезжать на своих лошадях.
Куда ехать? Чего ехать? Как ехать? Артём попросил остаться пока с ними. Переселенцы согласились (как показалось Артёму - с облегчением). Он пояснил, что пользоваться лошадьми пока не умеет, чем вызвал неподдельное удивление. Попросил привязать лошадей позади телег. Это было тут же выполнено. Затем стал разбираться с другими трофеями. Шляпы и сапоги отдал Миган. Взял в руки деньги. С интересом их рассмотрел. Естественно, что раньше таких он не видел. Сосчитал. Там было 19 долларов и 95 центов. Деньги взял себе. А всё остальное барахло также отдал своим новым знакомым. Кроме оружия. То загрузил в первую телегу, куда ему предложили перебраться с сыном.
В конце концов вновь двинулись в путь. Артём со Славкой теперь сидели в первой телеге, рядом с возницей, роль которой исполняла Миган. Все были подавлены и погружены в себя. Артём, помятуя об опасностях, держал Ижик под рукой и внимательно оглядывал окрестности. Наконец маленький караван остановился возле заросшего оврага, на дне которого протекал ручей. Женщины распрягли лошадей из телег, а Миган показала Артёму с сыном, как снимать сёдла с трофейных лошадей. Потом все вместе носили из ручья воду в вёдрах – поили коней. На фоне обихаживания лошадей, наконец разговорились. Так как Артём кроме «сэнк ю» и «фак ю» больше ничего по-английски не знал, то общался через Славку, который через раз понимал почти всё, что ему говорили. Тогда Артём с удивлением узнал, что лошади едят не только сено, овёс и яблоки, но ещё очень обожают морковку, а соль жрут побольше человека.
После обихода лошадей принялись готовить ужин. Артём было хотел сварить в кружке последние два бич-пакета для Славки, но вторая женщина, которую звали Грэйс, сообщила, что она готовит и на их долю, так как после гибели главы семейства с женой, лишние продукты имеются. Готовили варёные бобы с беконом и кукурузные лепёшки. Как потом узнал Артём, это была стандартная еда переселенцев не только на ужин, но и на завтрак, и на обед. Одновременно в другом котле варилась конина, но к ужину она не успела сготовиться и была использована на завтрак.
Уединившись с сыном, измерили глюкозу крови. Оказалось, меньше пяти, поэтому колоть инсулин решили после ужина. От поданной порции Славка, привыкший к совершенно другой еде, сначала воротил нос. Но Артём ему объяснил, что другой еды нету, а последние бич-пакеты они оставят в качестве НЗ.
После ужина посыпались вопросы: кто они, откуда, куда и т.д и т.п. Артём озвучил такую версию: они из России, пошли с сыном на рыбалку, ударила молния. Дальше они не помнят. Очнулись здесь. Его слушали с расширенными глазами и раскрытыми ртами. Кое кто даже крестился. Перед сном Артём дал раненому, которого звали Патрик, ещё одну таблетку «Найза» и таблетку слегка просроченного антибиотика. Решил, что хуже тому не будет.
Когда стемнело стали укладываться спать. Расположились возле фургона. Артём нарвал сухой травы, прикрыл её плащ-палаткой. Женщины выдали им пару шерстяных одеял. Решили ночью дежурить по одному. Сначала Артём, потом Миган и последней Грэйс. При этом наручные часы, которые показал Артём, вызвали у женщин бурное восхищение. Наконец все улеглись.
Он сидел возле закутавшегося в одеяло, лежащего сына. А мрачный Славка молча смотрел в сторону затухающего костра. Слов не было. Артём положил руку на плечо сына, хотел его дружески приобнять, но Славка раздражённо дёрнул плечом и глядя ему в глаза с болью заговорил:
- Зачем ты стрелял в эту молнию? Если б ты не стрелял, мы были бы дома! А теперь… - он отвернулся и Артём понял, что сын беззвучно плачет. Да тут и взрослый заплачет, попав в такую ситуацию, а это ребёнок – ему всего 12 лет. Артём вспомнил себя в 12 лет, как плевался с пацанами из обрезанных лыжных палок шариками из липучки, как носился на велосипеде или лепил крепости из пластилина. Представил, что ему в этом возрасте сказали бы, что он умрёт через несколько недель. Разве б он не плакал? А тут ещё мальчишка и мать потерял навсегда… Да Славка в таких условиях просто молодцом держится.
- Сына – тихо заговорил Артём – прости меня пожалуйста за всё. Если б я знал! Если б только мог представить такое! Я знал, что удар молнии в человека всегда смертелен, а тут эта гадина прицепилась к нам как живая! Если б я только знал, что произойдёт, то клянусь тебе, остался бы стоять на её пути, а тебе бы сказал бежать. Пусть бы я погиб, но ты бы остался живой и там, в нашем времени. Смог бы как-нибудь добраться до дома. Но я даже предположить не мог такое! Я читал, что от выстрела молния взрывается и максимум при этом разрывает ствол ружья. И всё! А тут такое! Прости меня!