И никто не накидывается друг на друга на пике агрессии, потому что не все сказано. У меня уже голос, как и у Виктора, охрип, но претензии льются и льются.
Я всегда старалась мягко подводить Виктора к решению проблемы, прямотой не отличалась, юлила и подводила к желаемому без криков. Виктор на такое по большей части молчал.
Теперь оба не молчим.
У меня уже лицо и язык болит, но остановиться не могу. Да никто из нас не может. И ужас, сколько мы замалчивали, тушили, прятали и скрывали. И сами того не замечали.
Мы оба резко замолкаем и очухиваемся друг перед другом в креслах в гостиной. Вместе откидываемся назад, выдыхаем и молчим.
Нога под тугой повязкой ноет. Я приглаживаю волосы, смотрю на люстру, затем на Виктора, который задумчиво постукивает пальцами по подлокотнику.
— Вить, — сипло шепчу я. — Слушай, ну фигня же какая-то творится.
— Да.
— С бывшими обычно так и происходит.
— А у тебя были бывшие?
— Я читала про них, — вздыхаю. — Мы не особенные. Через некоторое время бывших мужей и жен накрывает, Вить.
Говорю, и сама себе не верю. Мне стыдно, но во мне еще теплится надежда, что у нас с Виктором может все вернутся, но… Я осознаю, что все это ловушка.
— Значит, в интернете сидишь и читаешь о бывших?
— Да, — опять вздыхаю. — Ты сам сейчас ходишь к мозгоправу?
— Поменял, — Виктор закрывает глаза. — И в очередной раз таблетки тоже сменили.
Воцаряется молчание на несколько минут, и Виктор усмехается:
— Да, Маш, я сидел на колесах.
— И до нашего развода?
— Да.
Я опять молчу. Мне почему-то зябко становится.