Я молчу, сжимаю руль и смотрю на дорогу.
Сейчас наручники меня очень заинтересовали, а тогда?
Тогда бы они вызвали, наверное, глухое раздражение. Я все еще помню то состояние, в котором мне казалось, что я ушел по уши в черную густую жижу липкой тоски.
— Козлина, — шипит Маша. — Я тогда еще чулки в крупную сеточку купила. Шлюшьи такие!
Сглатываю.
— И знаешь, как на меня смотрели, когда я просила сеточку побольше? М? — буравит меня злобным взглядом. — Это хорошо, что у меня мозгов хватило не купить лакированные ботфорты на высоких каблуках! — замолкает и взвизгивает. — Моего размера не было!
Вот сейчас точно пар из ушей со свистом пойдет.
— Красные такие, — с пунцовым лицом сипит Маша. — Чтобы вот типичная проститутка с трассы получилась.
— Прекрати.
— Нет! Не прекращу, Витя! — рявкает Маша. — И большое тебе спасибо, что ты, сволочуга, пришел пораньше! Ты же мог мне все это сказать, когда бы я к тебе вышла в сетчатых чулках и красных сапогах!
— Ты же их не купила, — делаю тихое и напряженное замечание.
— Неважно! Важен посыл! Только представь эту картину! Я в чулках, с наручниками на пальце, в сапожищах по жопу, а ты мне говоришь…
— Не буду!
— Почему? — зло спрашивает.
— Потому что тебе потом придется стирать мои трусы! — повышаю голос.
Замолкает, переваривая мои громкие угрозы, и шепчет:
— Ты совсем охамел?
— А ты мне не устраивай тут горячие рассказики, когда я за рулем, — поскрипываю зубами. — И чулки, кстати, я не нашел.
— Наверное, как и кожаный комплект белья, — сердито усмехается. — Они в нижнем ящике комода в спальне.
— И где логика? — возмущенно спрашиваю я. — Где твой хваленый порядок, а? Наручники отдельно, кожаные трусы отдельно?