— Ты считаешь? — почти всерьез задумался он, а потом, отступив на шаг назад, прокрутил меня у себя под рукой и снова привлек к себе.
— Да у тебя определенно талант, — искренне подтвердила я, и он от души рассмеялся, покачав головой.
Мы снова будто бы оказались совсем одни посреди всей обозримой Вселенной: я и он, пойманные в ловушку истекающего времени, которого всегда почему-то было слишком мало для нашей любви.
— Хана, ты счастлива со мной? — вдруг тихо спросил он.
— В… каком смысле? — растерялась я. Кажется, в тот момент я могла ожидать чего угодно, кроме подобного вопроса.
— Ты же знаешь, что я никогда не смогу дать тебе… всего этого. — Он кивнул в сторону освещенной сцены, повернутой к нам своим неприглядным, перетянутым драпировкой тылом. — И нам обоим повезет, если просто удастся… прожить еще немного, не потеряв друг друга. У меня ничего нет, Хана. Ни денег, ни дома, ни будущего. Зверь его дери, у меня даже образования, считай, нет. Я простой парень из бедных кварталов, как ты и говорила. А ты заслуживаешь всего вот этого и куда большего. Я хотел бы пообещать тебе, что дам тебе это все, но я… Я даже не знаю, что со мной будет завтра утром, как я могу что-то тебе обещать?
Мы остановились, хотя музыка все еще звучала, и тени от голов продолжали кружиться и танцевать на верхушках кустов. Я молчала и вглядывалась в его слишком серьезное и даже как будто ожесточенное по отношению к самому себе лицо. Неужели он правда не понимал?
— Я очень счастлива с тобой, Йон Гу, — с чувством проговорила я, сжав его руки. — Так, как никогда не была бы счастлива ни с кем другим, даже танцуя на самой дорогой вечеринке сезона в обнимку с каким-нибудь крутым богачом. Ты — моя жизнь и мое счастье, и пока ты остаешься собой и любишь меня так же сильно, как сейчас, мне больше ничего не нужно.
— Иногда я просто не понимаю, почему судьба решила свести меня с такой удивительной женщиной, как ты, — покачал головой он. — Не уверен, что я заслужил тебя, но отказаться от этого подарка у меня уже не достанет ни благородства, ни жертвенности.
Он склонился ниже, чтобы поцеловать меня, но я ушла от его губ и задала встречный вопрос:
— А ты?
— Что, я? — удивился он.
— Будешь все так же любить меня, когда через десять с лишним лет мне стукнет сорок, и я больше не буду такой… упругой и нежной, как сейчас? — Я чувствовала себя ужасно глупо, спрашивая об этом, но понимала, что иначе мы не будем до конца честными друг с другом. И если он поделился со мной своими страхами, мне тоже стоило.
Осознав смысл моего вопроса, Йон вдруг улыбнулся — по-мальчишечьи широко и весело, отчего мое сердце привычно екнуло, — а потом спросил, склонив голову набок:
— А ты, значит, сомневаешься во мне, маленькая омега?
— Кое-кто сказал мне, что мужчины предпочитают держать возле себя самочек посвежее, — пробурчала я, отведя глаза.
— Ну, во-первых, даже если бы я очень захотел, я бы не смог, у нас же с тобой пожизненный контракт, — весомо отметил он, но, увидев, как я окончательно сникла, вздохнул и заговорил уже другим тоном, мягче и тише: — А, во-вторых, я люблю не твою свежесть или твое тело, Хана, пусть даже последнее сводит меня с ума и, я уверен, будет продолжать это делать, даже если превратится в сморщенный сухофрукт. Я люблю то, как ты думаешь, как выражаешь свои мысли, как видишь этот мир. Я люблю твою огненную силу, которую ты сама в себе не осознаешь до конца. Я люблю то, как ты вдохновляешь и меняешь меня, и то, как я чувствую себя рядом с тобой. Я люблю то, что рядом с тобой я больше не чувствую себя одиноким и точно знаю, где мое место. Ты дала мне семью и помогла стать тем мужчиной, которым может гордиться мой отец. И ты правда думаешь, что я променяю все это на… самочку посвежее?
Отчего-то его слова тронули меня неожиданно сильно, и к моменту, когда он закончил, у меня глаза были на мокром месте, и я не смогла ответить, только помотала головой, а потом прижалась к нему всем телом, шмыгая носом и вздрагивая, пока он, улыбаясь, гладил мои плечи. Запрокинув голову, чтобы хоть как-то удержать слезы в глазах, я посмотрела наверх, и там были звезды, только звезды — так много звезд, сколько я, кажется, никто не видела в городе. И мне вдруг ужасно захотелось, чтобы всего остального просто не существовало — ни Сэма, ни Стоунов, ни кардинала с его прихвостнями. Только звезды и мы с Йоном, как первые дети Земли, внезапно понявшие и осознавшие смысл своего существования.
В этот самый момент я почувствовала, как беззвучно завибрировал телефон у него в кармане. Альфа без слов достал его и отключил поставленный на половину одиннадцатого будильник.
— Пора, — коротко проговорил он, и я, торопливо вытерев все-таки намокшие щеки, кивнула.
ebooksa