Распутье

Тем не менее – даже в этом информационном вакууме – за несколько дней курортного отдыха, катания на лыжах, нежности и душевных разговоров я определяла дальнейшие шаги. В кабинете все равно осмотрюсь – как минимум, мне следует быть полностью в курсе всех официальных дел, которые ведет муж. Кошу можно использовать только в тех вопросах, где речь пойдет о моей безопасности. А как насчет других ребят? Следует побольше общаться с Пижоном, Михой и Славкой, просто слушать и запоминать любые детали, рано или поздно они могут пригодиться.

Так или иначе, но медаль я себе заочно выписала. Всего десять дней, но за них я успела и себя перестроить, и Ивана сделать намного более податливым к моим усилиям. Теперь я даже в беспамятстве не выдала бы, что он чем-то меня раздражает – довела рефлексы почти до автоматизма.

Из самолета так и вышли, держась за руки. А мне пришлось вспомнить о слабости женского сердца, когда оно заколотилось пульсацией в ушах. Нас встречали несколько человек, в том числе Вера и Коша. Я каким-то образом научилась вспоминать о последнем только по необходимости, а увидела – и сразу сжалась до боли. Но за полсекунды собралась и натянула на губы приветливую улыбку, которую подарила всем встречающим по очереди – абсолютно одинаковую. И уже в который раз заметила, что Коша поступает в точности так же. Никто, абсолютно никто на свете не смог бы заподозрить по его взгляду, что он кого-то рад видеть больше, чем остальных.

– Вера, как хорошо, что ты здесь! Обсудим завтрашний график, мне столько всего нужно купить…

– Руслан, документы из Новосиба пришли?..

И мы с Иваном наконец-то разорвали руки и разошлись в разные стороны.

* * *

Моя первая же вылазка в кабинет Ивана оказалась неудачной. Сам он на несколько дней улетел в Новосибирск – мне удалось отговориться усталостью от предыдущей поездки. Конечно, я знала, что в доме кто-то есть – в нашем доме вообще никогда не бывает полностью безлюдно, но, как показалось, улучила удачный момент затишья.

Однако не успела осмотреться в кабинете, как за спиной раздалось:

– Что-то ищете, Елизавета Андреевна?

Вздрогнула, обернулась и уставилась на Кошины ноги. Возможно, он обувь выбирает не по цене и удобству, а лишь по бесшумности. Или у него от кошки не только кличка? Избегала смотреть на его лицо – я страшно соскучилась, но все эти эмоции давно причислила к лишним.

– Да, – ответила предельно спокойно. – Нужен новый ежедневник, а у Ивана вроде бы оставались подарочные после избирательной кампании. Вот они! – Я открыла дверцу шкафа и взяла верхний из стопки, продемонстрировала, будто Коша раньше ничего подобного не видел: – Очень удачная фотография Ивана. По-моему, даже мило, если я буду носить блокнот с его лицом.

Коше канцелярия была неинтересна, а голос он сильно сбавил:

– Просто хотел спросить, у вас все в порядке?

– Конечно. – Я легко пожала плечами. – Дай пройти.

– Подождите… – он сделал короткую паузу и развернулся всем телом ко мне. – Подожди, Лиза. Ты вернулась в еще худшем состоянии, чем уезжала.

– В смысле? – Я удивленно приподняла брови.

– Не знаю… Еще более раздавленной.

– Ошибаешься! – Я действительно рассмеялась. – Все наоборот! Пришла в себя, успокоилась. И поняла, что всегда его любила, ведь это для тебя не секрет? А в каждом браке бывают взлеты и падения. Мы пережили падение – я пережила. И теперь все будет хорошо.

Зачем же ты так смотришь – как будто одинаково, но всегда по-разному, если точно запомнить каждый твой взгляд? Иван умрет или сядет. И ты умрешь или сядешь вместе с ним, потому что нельзя рассматривать зверства моего мужа без твоего участия. Ты уже в расходе, Коша, мне нужно лишь время, информация и союзники, а сил отныне на все хватит. Но зачем же ты так смотришь? Будто тебе плевать – сядешь или умрешь – на все на свете плевать. Кроме меня. И по имени не называй – между ребер больно давит, когда ты и по имени…

– Коша, – я заговорила мягче, – на самом деле я очень благодарна тебе за всю поддержку. И за то, что сумел меня образумить в период слабости. Никто, кроме Вани, не сделал для меня больше твоего. Спасибо. Я могу пройти?