Том 5. Пути небесные

– Да?!.. – вскрикнула Даринька, – Заступа?.. так и говорили?..

– Сам слыхал-с, от воров слыхал. Страшились… на Угодника очень смахивал, строгого когда пишут.

– Был похож?!.. на Угодника?!!..

– Вылитый! Наш приход, угол Волхонки и Знаменки, против Пашкова дома, как раз и именуется Микола-Строгой. Можете официально убедиться.

Виктор Алексеевич не знал, что думать, стоял-слушал, растерянный.

– И это точно, что помер в семьдесят первом году? – спросил он.

– Глядите-с, вот она, книга… за семьдесят первый год. «Скончался…» Ошибки тут быть не может.

Он показал перышком на листе.

– Так что это уж не наш Микола-Строгой спас ту девицу, – хитро прищурив глаз, проговорил письмоводитель и раздумчиво почесал нос перышком, – а… другой!.. – значительно выговорил он и подкачнул головой, – будто и он, наружностью-с. Такое не раз бывало, и слышать доводилось… и в книгах написано, под цензурой. Удивляться тут нечему, известно по всем местам.

Переглянулись, помолчали.

– Чего ж тут… кто с верой прибегает, лучшей помоги и быть не может. И то взять: самое его место наблюдения, по реке. У нас одних побережных церквей «Никольских» больше десятка наберется!..

– Дозвольте сказать, Илья Анисимыч… – вмешался в разговор до сего ни слова не произнесший человек, с сизо-багровым носом и двумя гусиными перьями за ушами. – Я хочь пачпортист, но, как вы изволите знать, соблюдаю церковный вобиход в строгости… и все у меня вписано в тетрадь. Двенадцать московских церквей побережных, и все его, милостивца, Палестина. Стало быть так… – и он стал загибать пальцы: – Николая Чудотворца, что в Ваганькове, Николы в Николо-Песковском, к Смоленскому рынку-с… – два, Николы-Хамовники, Николы в Голутвине, Николы на Берсеневке. Малюты Скуратова приходская… Сколько, пять? Нашего Миколы – Строгого, угол Знаменки… шесть?.. еще Николы на Знаменке, два Николы в Зарядье… – девять?.. Никола Заяицкий, Николы на Болвановке, Николы в Пупышах… – полная дюжина!..

– Ну и память! – похвалил пачпортиста пристав. – За чего-нибудь столько навоздвигли. А это только прибережные Николы, а всю Москву взять!..

– Сорок восемь, с монастырскими-с, не считая домовых!.. – радостно отчеканил польщенный пачпортист. – Мне ли не знать, ежели я имею такого покровителя, как сам я Николай?!.. И в жизни моей…

– Вот видите-с?.. – подмигнул письмоводитель. – Сухим из воды выносит… и девицам неимущим мешочки с золотом подкладывает, дабы… не блу… не гуляли… – поправился он.

Возбужденный, Виктор Алексеевич поблагодарил пристава четвертной, письмоводителя красненькой, и пачпортисту сунул зелененькую – «за такую точность». Даринька, когда провожал их письмоводитель, прибавила ему от себя – «за радость». Расстались очень довольные. Письмоводитель, потирая руки и подмигнув, весело сказал:

– Пример воочию-с… сами изволите видеть-с, наш Микола-Строгой и теперь нас не забывает.

И он подбросил на ладони серебряный рубль, добавочный.

Наутро они выехали в Высоко-Княжье.

XL