– Надо было!.. – с сердцем сказала Даринька.
В тот же день выехали они в Москву.
XLII
Круженье
Не хотела их отпускать Москва. Столько объявилось мелочей, покупок – пришлось задержаться и снова отложить «новоселье» до следующего воскресенья.
Поездка разбила Дариньку. Пролежав два дня, она сказала, что хочет поговеть, едет в Вознесенский монастырь, там ночует у знакомой монахини. На другой день она вернулась успокоенной, просветленной, очень хотела есть, но сперва вкушала теплую просфору, особенно душистую, «вознесенскую», и запивала кагорцем – теплотцой. С удовольствием ел просфору – «удивительно вкусная!» – и Виктор Алексеевич и запивал кагорцем. Нашел, что это «нечто классическое, сохранившееся от тысячелетий, священное… чистейший хлеб и чистейшее вино!..». У греков был даже особый глагол для этого «соединения воды и вина»… Даринька сказала:
– Это «омовение уст» после принятия Святых Тайн,
Виктору Алексеевичу стало неловко за свою «вычурность»: все у него неопределенное, а у ней – ясное и простое, без всякого сомнительного «нечто».
Даринька отдалась заботам: надо было всем привезти гостинцев, порадовать. Она составила список, кому – чего, и смутилась, можно ли истратить столько. Он поглядел список и удивился, как все продумано.
– Ты хозяйка, у тебя свои деньги, делай по своей волюшке. Получаешь с твоих бумаг больше 600 рублей в месяц. Мои средства, жалованье… мы теперь богачи.
– Это страшно, богачи… – сказала она. – Мы должны жить…
– …и будем жить так, чтобы не было страшно, – прервал он ее. – Тебя радуют чужие радости, и радуйся. Ты ангел, если есть ангелы.
– Ты же видел, хоть одного! – сказала она с улыбкой. – Ну, теперь мы раскутимся и будем кутить всю жизнь! – вышло у ней и нежно, и задорно.
– Да, я видел.
Список, в несколько страничек из тетрадки, где она упражнялась в чистописании, стыдясь своих каракуль, совсем детских, был все еще неполон.
– Трать их,
Не был никто забыт: не только уютовские, батюшкина семья и покровские, кого знала Даринька по селу; даже ямщик Арефа…
– Пиши и того скареда, собакой-то лает!.. – смеялся Виктор Алексеевич. – А меня вписала?
– Ты у меня давно вписан. Хочу и инженеров твоих порадовать.
Придумала заказать всем по серебряной чарочке, вырезать «Уютово» и день. Проверяя список, она воскликнула: «А Витю и Аничку-то?!..» Он сказал: