— Не вздумай трогать меня, — ледяным голосом она остудила мой пыл, когда я собрался обнять её со спины. — И не вздумай забирать Мирона из садика. Ты ему никто, ясно? По документам он — мой сын. Заберешь его раньше меня, я подам на тебя заявление в полицию.
— Мирон — мой сын! Мы делали тест ДНК! — напомнил я Насте.
— Да, он твой сын. И что с того?
Настя развернулась, презрительно усмехнувшись.
— И что с того, Смо-ля-ков? Ты сцедил в стаканчик. Где гарантия, что по городу не ходит ещё с десяток твоих детей?
— Я полюбил тебя и Мирона. Сын признал и полюбил меня! И ты…
— А я, Смоляков… — Настя вздохнула. — Я сильно ошиблась на твой счёт. Все твои слова для меня потеряли смысл. Это просто набор букв.
Такси ждало Настю за воротами. Настя поспешно села на заднее сиденье.
— Два часа дня, — напомнила она мне голосом без малейшей крохи тепла. — Кафе «Домино». Не опаздывай.
90. Даниил
Я взвыл, запустив пальцы в волосы. Но пенять можно было только на самого себя. И никак иначе.
Только я один во всём виноват. Больше никто…
Я сам жёстко облажался. Правда вылезла наружу. Причём, очень гнусным способом. Неужели всё потеряно?
Я провёл в прострации полдня, перебирая в уме оправдания и пытаясь подобрать слова. Из ступора меня вывел звонок Семёна.
— Панченко звонила. Ты собираешься на встречу с ней или как?
Я посмотрел на часы, не понимая, что делал всю первую половину дня? Похоже, что просто метался по дому.
— Чёрт, Сёма…
— Понял, — усмехнулся Семён. — Я заеду за тобой через пять минут.
Я залез в салон автомобиля брата, признавшись:
— Настя всё узнала.