– Да они все болваны! – Причем произнесла она это удивленным и презрительным тоном. – Что ж, – со вздохом сказала гостья, – думаю, мне пора двигаться домой. – Она встала. – Это будет новостью для доктора Стоуна – то, что мистер Реддинг обвинил самого себя в убийстве.
– Ему это интересно? – спросила Гризельда.
Мисс Крам в задумчивости нахмурилась.
– Чудаковатый он. По нему ничего не поймешь. Он весь в прошлом. Готов часами смотреть на мерзкий старый бронзовый нож, вырытый из этой горы земли, но даже не взглянул бы, будь у него такая возможность, на нож, которым Криппен[16] убил свою жену.
– Что ж, – сказал я, – должен признаться, что я солидарен с ним.
В глазах мисс Крам отразилось непонимание и даже легкое пренебрежение. Затем, пожелав всем доброго дня, она удалилась.
– И в самом деле, не так уж она плоха, – сказала Гризельда, когда дверь за гостьей закрылась. – Конечно, она до ужаса вульгарна, но при этом обладает здоровым чувством юмора, которое делает ее привлекательной. Интересно, что именно привело ее к нам?
– Любопытство.
– Да, вероятно, так. А теперь, Лен, рассказывай. Я умираю от нетерпения.
Я сел и подробно рассказал о событиях этого утра. Гризельда прерывала мое повествование тихими возгласами удивления и заинтересованности.
– Значит, Лоуренс ухаживал за Энн, а не за Леттис… Как же слепы мы были! По всей видимости, на это и намекала вчера мисс Марпл. Как ты думаешь?
– Да, – ответил я, пряча глаза.
Вошла Мэри.
– Там двое мужчин… из газеты, как они говорят. Примете их?
– Нет, – ответил я, – естественно, нет. Отправляй их в участок, к инспектору Слаку.
Мэри кивнула и собралась уходить.
– А когда отделаешься от них, – добавил я, – приходи сюда. Я кое о чем хочу спросить тебя.
Мэри снова кивнула.
Вернувшись через несколько минут, она пожаловалась:
– Семь потов сошло, пока я избавилась от них. Настойчивые. В жизни таких не видала. Ничего не хотят слышать.