Я усмехнулся, вспомнив, как поддразнивал Кэт: ее кошачьи глаза не годятся в коллекцию, хотя в моей жизни нет ничего дороже ее. Соня наблюдала за мной, сдвинув очки к кончику носа. Наблюдала так, словно оценивала не марблс, а меня самого, хотя каждый шарик брала в руки, поворачивала так и сяк, рассматривала сквозь зажатую в толстых пальцах лупу с десятикратным увеличением – почти на каждом пальце золотые кольца, окруженные складками жира. Эти кольца ей, конечно, с пальцев не снять.
– Всё и все, как правило, притворяются чем-то другим.
Я вздрогнул: как точно она оценила меня. Словно бы знала, что я не Хэмиш О’Нил, хотя откуда ей знать?
Пока она изучала марблс, я выпил слишком много виски. Наконец она заговорила:
– У вас тут несколько копий – вот и вот, – вот этот шарик чинили, чтобы скрыть трещину, видите крошечные складки и помутнения?
Я кивнул.
– Стекло повторно разогревали. И есть несколько химер, – продолжала она, перемещая шарики. – То, чего никогда не существовало в оригинале. Пластиковые пакеты со старыми названиями, – с отвращением уточнила она. – Но в целом все очень неплохо. У вас зоркий глаз.
– Хотелось бы надеяться. Посмотрим, да?
– Посмотрим. – Она окинула взглядом коллекцию и засмеялась с одышкой. – Надеюсь, вы никуда не спешите: на это уйдет вся ночь.
Только в четыре утра кто-то по прозвищу Медведь закинул меня обратно в гостиницу на пикапе и помчался прочь. Я ничего перед собой не видел, распив на двоих с Соней бутылку виски. Попытался сосредоточиться на тропинке и рухнул вместе с сумкой шариков в кусты. Расхохотался, выбрался оттуда и побрел в номер.
Когда пикап проносился мимо виноградника, я успел заменить, что свадьба уже завершилась и не осталось ни одного гостя, даже моя Кэт не отплясывала. Необычно для ирландской свадьбы, но мы же не в Ирландии, и мне следовало бы предвидеть, что такие консервативные люди разойдутся рано. Я ввалился в гостиницу под сердитым взглядом хозяина, которому пришлось подняться в этот безбожный час, чтобы мне открыть, и по пути к лестнице налетал на все – на косяки и на мебель. Когда я дошел до номера, Кэт, уже каким-то чудом угадав, распахнула дверь, лицо искажено обидой.
– Где ты шатался, черт побери?
И я понял, что опять сделал это. Что бы я о себе ни думал, как ни надеялся измениться, я снова и снова причиняю людям боль. Хэмиш во мне берет верх, но полно валить вину на мертвого. Это я, а не он. Я. Это всегда был я.
28
Алкогольные напитки запрещены
Я жду Ли в машине, она собирается на вечеринку. Включила обогреватель, чтобы просушить прилипшие к ногам джинсы. Вновь вытащила из сумки и пролистала каталог – воспоминания моего отца, вся его жизнь, записанная красивым почерком. Просматриваю фотографии той статьи со стены «Мраморного кота». Фотографии зернистые, папа прячется за чужими спинами, но это он. И тут я впервые заметила дату в газете.
Позвонила маме, она ответила удивительно быстро для столь позднего часа.
– Привет, мам, надеюсь, не разбудила.
– Вовсе нет, мы тут пьем вино, Роберт напился и пишет твиты НАСА. – она засмеялась, и я отчетливо расслышала крик Роберта: мол, инопланетяне машут ему руками с Луны. – Мы вышли на балкон полюбоваться черным полнолунием. Чудесная ночь. Но ты конечно же не можешь уснуть, ты ж и в детстве не могла уснуть из-за луны, помнишь? Забиралась к нам в постель. Помню, однажды Фергюс унес тебя вниз и сварил горячий шоколад. Я застала вас обоих в темноте за кухонным столом: он уснул, а ты глядела в окно.
ebooksa