– Почему? – Он направился ко мне, многочисленные свистки сверкают на груди, словно он один из стражей. Ребята пересмеиваются.
– Шрамы, сэр. Их нельзя мочить, – понизив голос, поясняю я.
Тут он сообразил, кто я, вернее – кто я такая, и отшатнулся.
– Тогда пусть принесет справку от врача, – выкрикивает одна из девиц, Наташа. – Если справки нет, пусть ныряет!
И она якобы невинно улыбается парню рядом. Логан. Мы с ним в одном классе по химии, но ни разу даже словом не обменялись.
– Справка от врача есть?
– Нет, сэр.
– Раз нет справки, переодевайся и в воду.
– Я не знала, что сегодня будет физкультура. По расписанию у меня биология.
– Так почему ты не на уроке?
– Потому что мисс Барнс выгнала меня из своего класса.
– И я выгоню, если ты сейчас не пойдешь плавать.
– Но я не могу, сэр.
– Душ принимаешь?
– Да.
– Значит, и плавать можешь. Вперед.
Так, не прошло и полдня после того, как я обещала директору Гамильтону не причинять дальнейших неприятностей, и я снова оказалась в его кабинете. Доктор Смит прислал по электронной почте медицинское заключение: хлорированная вода бассейна вредна для шрамов, однако слишком поздно, все плохое уже стряслось.
У меня поджилки тряслись, когда я к ланчу явилась в столовую. Болтовня смолкла, опять все головы повернулись в мою сторону, все смотрят, все судят. Колин, дочь Ангелины Тиндер, сидела одна, я собралась с духом и подошла к ней. Остановилась у ее столика, но она так и не глянула на меня. Знаю, каково это: ждешь, пока опять кто-нибудь скажет или сделает что-то, отчего твое сердце вновь разобьется, стараешься хотя бы не смотреть, не видеть заранее, как с тобой это проделают.
– Привет, – сказала я.
Она посмотрела на меня с удивлением.